Он опять осторожно прикоснулся к ее плечу. Вечер был жарким и влажным, а кожа под пальцами — прохладной. Это прикосновение показалось Анчару самым удивительным событием всей его жизни. Захотелось все начать сначала, как с чистого листа, как на необитаемом острове, и никогда не вспоминать того, что было прежде. Заново, по-другому — и тоска растает, и боль исчезнет, и отступит пустота. Желание показалось Анчару таким странным, что он даже не стал тратить времени, чтобы ругнуть себя за него, просто отмахнулся и забыл.
Он приобнял незнакомку, увлек за собой, поставил на ноги.
— Пойдем, пойдем домой. Успокойся, слышишь? Мы что-то придумаем. Ну, веди меня, где ты живешь?
— Мы переехали недавно. А у Миши никогда друзей не было. Я работаю в швейной мастерской, через дорогу, поэтому и квартиру подыскала рядом. Повезло: ухожу к девяти, в перерыв прихожу Мишу покормить.
Казалось, женщина успокоилась. Говорила она тихо, сидела спокойно на диване, только комкала и рвала в руках салфетку, а когда мелкие обрывки падали на пол, брала из коробки новую.
— Как он остается один, такой маленький? А почему в сад не ходит? И тебе спокойнее было бы.
— Маленький… Как сказать… Он у меня, — она запнулась, подбирая слово, — особенный. Говорит, что здесь в древности река была. Ходит по городу, ищет переправу…
Ира поняла голову и встретилась с удивленным взглядом незнакомца. Ой, дура болтливая, кто за язык тянул! Она почувствовала, что слезы опять подступают к глазам. Ну как рассказать постороннему человеку, про них с Мишей, чтобы не вызвать недоумения и вопросов, на которые у нее нет ответов? Для них все посторонние, весь мир. И половинки их жизни так и не соединились, не склеились. Но за пять лет ко всему можно привыкнуть. Она уже не могла представить, как жила бы без него, и он в ней нуждался и по-своему ценил.
Приспособились они друг к другу они давно, Мише еще года не исполнилось. Легко, не чувствуя ни малейшего неудобства, переходила Ира из той части своей жизни, где они были мамой и сыном напоказ, для людей, в другую, в которой так до конца ничего понять не смогла. Очень помогло то, что годовалый Миша увлекся древней историей, и Ира стала для него первым и незаменимым источником нового. Тогда, в родительской квартире, не было у нее столько книг, как сейчас у Миши, а компьютер Ира даже представляла с трудом. Особенно ему нравился рассказ о волчьей шкуре из Святогорского монастыря. Она-то и привела их сюда.
С тех пор многое изменилось, и уже не она Мише, а он ей рассказывал то, чего ни в каких университетах не узнаешь. По-прежнему любили они вечерние чаепития с печеньем и разговорами до полуночи.