.Тронулись. В последний раз простились с приехавшими на станцию родными. Отсюда до столицы республики рукой подать. Желали друг другу скорой победы на фронте и ударного труда в тылу. Кое-кто плакал. Кто знает, может быть, в последний раз на удмуртской земле играли наши гармошки.
- Эх, черт возьми, не пришлось повидать своей старухи, - жаловался артиллерийский разведчик Николай Иванович Семакин. - И дочки тоже.
- Крепись, брат, - успокаивал его санинструктор Николай Кузьмич Козлов. - Мои тоже не сумели приехать.
Это были уже не молодые бойцы. Степенные, рассудительные, никогда не расстраивающиеся по пустякам. Они все делали, что приходилось, основательно и крепко. Для них каждое дело было работой. Работой становилась для них и война.
Мы очень быстро обжили свои вагоны. Установили буржуйки, заготовили дров - мелких чурбачков. Для всех вагонов нашлись пилы и топоры. Для всех солдат - котелки, кружки и фляги. Все как и должно быть.
День и ночь мчались на запад наши эшелоны. Их не задерживали. Это радовало и подбадривало бойцов - скоро фронт.
Мимо мелькали города и поселки, станции и полустанки. Ночью затемненные, днем немноголюдные.
У Казани пересекли Волгу, вот-вот готовую затянуться льдом. Эшелоны шли на Канаш, Арзамас, Муром и вдруг повернули на север. Значит, мимо Москвы. Но куда?
Два дня ехали без газет, как говорят, на беседах комиссаров. Но и комиссары не знали фронтовых подробностей. Вопросам солдат не было конца.
Был канун двадцать четвертой годовщины Октябрьской революции. Всем было интересно знать, будет ли парад на Красной площади. Всех мучил вопрос - в скольких километрах от столицы фашисты.
Одолевали вопросами наших ученых, вчерашних доцентов, сегодняшних командиров. Да, в дивизии, кроме Григория Поздеева, был еще кандидат наук Дмитрий Моисеевич Пинхенсон - ленинградец, тоже географ, работавший в Перми и потом мобилизованный в нашу дивизию.
Они как политруки терпеливо разъясняли. Ничего не таили от солдат, ничего не перевирали, горькую правду доносили до капельки и на ней закаляли сердца.
- Парад на Красной площади будет, - говорил убежденно Поздеев. - Даже если немцы приблизятся к Москве на десять километров. С парада и начнется их разгром.
- А откуда вы знаете? - спрашивали пожилые солдаты.
- Из истории прошлых войн и сегодняшних сообщений с фронтов, - уверенно отвечал географ. И добавлял: - Зачем же тогда едем мы на передовую, если не начинать громить фашистов?
А после беседы с солдатами Григорий Андреевич Поздеев говорил мне доверительно:
- Болит сердце. Мучают сны. Думаю о Москве. Это ведь мой второй родной город.