— Кейт, — проговорил он внезапно севшим голосом. И потянулся к ней.
— Мне очень жаль, что он умер… так, — тихо сказала она, отвернувшись к окну. — Мне жаль, и я злюсь. Злюсь на него за то, что он был таким негодяем, злюсь на себя за свою реакцию и злюсь на того, кто сделал это и взвалил вину на меня. Убийца где-то ходит, Джеймс. Убийца.
— Я знаю, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Остаток пути Джеймс постарался заполнить чем-то светлым. Кейт упорно хранила молчание, и тогда он сказал:
— Вы волнуете меня, даже когда просто сидите здесь. — От этих слов ее бросило в жар, а потом в холод. Она старалась выбросить их из головы, но они возвращались, заставляя ее улыбаться снова и снова.
Он и дальше говорил что-то, пытаясь рассмешить ее, и, когда они подъехали к городскому дому Джеймса, оба так увлеклись разговором, что Кейт забыла набросить капюшон на голову и закрыть занавески на окнах.
Она испуганно ахнула и быстро натянула капюшон, когда они спустились по ступенькам кареты. И тайком огляделась вокруг. Несколько людей спешили куда-то по улице. Коляска, запряженная парой лошадей, проехала мимо и завернула за угол. Кейт еще ниже опустила голову и поспешила подняться по ступеням заднего крыльца.
Джеймс тихо выругался. Проклятье. Он не должен был терять бдительность. Должен был проследить, чтобы она набросила капюшон, когда выходила из кареты, но он был так увлечен ею, что забыл обо всем.
— Как вы думаете, меня никто не видел? — спросила она, как только они вошли в дом.
— Нет. — Джеймс покачал головой. — Не думаю, — продолжил он своим обычным убедительным тоном. — А если кто-то и видел, то уже поздно.
Удобно устроившись на своем любимом месте в библиотеке, Кейт писала памфлет. Фемида лежала у ее ног. Задумавшись, Кейт постучала по бумаге кончиком пера. Вспомнить все подробности происшедшего было не трудно, но это не то, о чем она хотела написать. Как описать те чувства, которые она испытала в то утро, когда увидела Джорджа, лежащего на полу? Как передать чувство ужаса и горечи? Как объяснить, почему она подошла к нему, приподняла его голову, старалась спасти? И почему не хотела и не могла убить его, несмотря на ту ссору, что произошла между ними. Потому что мысли об убийстве никогда не было в ее сердце.
Конечно, даже если ей удастся найти точные слова, чтобы описать свою непричастность к этому преступлению, это вовсе не означает, что ей кто-то поверит. Но она не искала понимания. Все, что она могла, это рассказать свою историю предельно честно, и надеяться, что, по крайней мере, и среди высшего общества найдутся люди, которые поверят ей.