Ленка развязывает узелок, быстро и терпеливо съедает все, что осталось от Жанкиной трапезы, даже крошки собрала и кинула в рот, а освободившимся белым платком повязала голову, чтоб не напекало.
8
А солнце все выше и выше, все жарче и суше воздух над поляной. Трава уже обветрилась от росы до самой земли. Коровы и телята лезут теперь в кустарник, в тень, только там еще сохранилась кое-какая прохлада. Но оводы скоро и там их допекут. Сейчас держи ухо востро, в любую минуту какая-нибудь из коровешек может сорваться, задрав хвост, и подрать в деревню, увлекая за собой все стадо. И ничем тогда его не остановишь. Старуха Кислицина опять изворчится: «Сызнова раньше времени скотину пригнали. Сызнова не упасли».
Душно, пора снова купаться. Жанка, не отрываясь от книги, заворачивает руку назад, пытается нашарить на спине пуговку туго натянутого лифчика.
Нашарила, расстегнула, с облегчением выдернула лифчик из-под себя — все дышать легче.
— Ты с ума сошла! — таращит на нее глаза Ленка. — Ты еще плавки сними.
Ни слова не сказав, по-прежнему уткнувшись в книгу, Жанка снимает и плавки.
Ленка испуганно оглядывается, будто сама разделась и кто-то подсмотреть может.
— Ох, и отчаянная ты, Жанка!
— Да кто тебя съест тут?
— Ну мало ли… — все еще оглядывается и прислушивается Ленка. Но вокруг все тихо, лишь коровы шумят в кустах, спасаясь от оводов, да в верховьях Ключевой стрекочет косилка отца. — Ну, как твоя Керри поживает? — успокаивается наконец она.
— О-о… хорошо поживает, — вновь загорается Жанка. — Керри знаменитостью заделалась, артисткой большой… Все мужики перед ней на колени встают, ручки целуют. А публика цветами забрасывает. Вот какой Керри стала! — Жанка уж не читает, а отрешенно смотрит перед собой, в даль какую-то, невидимую и манящую. — Я тоже к зиме в город подамся, — неожиданно сообщает она, — вот в августе получу паспорт и подамся. Чего я не видела здесь…
— Да ты что? — затаивает Ленка дыхание. — Ты в своем ли уме-то?
— В своем.
— Нет, ты ненормальная, Жанка… ей-богу, — убежденно уверяет Ленка. — В город она собралась. А кто за тебя учиться будет?
— Учись, если хочешь… А мне надоело среди вас, малолеток, болтаться.
— Кто ж тебя заставляет по два года в классах сидеть?
— Никто не заставляет, — спокойно признается Жанка, — вот я и умотаю от вас.
Ленка растерянно глядит на Жанку, изумленная ее необычной спокойной решимостью.
— Так, ладно… — настраивается и она решительно. — И что ты будешь в городе делать? Сейчас даже в деревне с шестью-то классами никуда…
— У-у, — насмешливо тянет Жанка, — в городе на всех место найдется, и для неучей, и для умных шибко.