Нетряская езда успокоила, укачала Ефима, он прилег боком на жерди, вытащил курево, задымил, смотрел на веселый лес, радовался в душе, что все так удачно складывается у него нынче, что вот и с колхозной работой ему, можно сказать, крепко повезло. Всю почти осень будет он тюкать топориком возле фермы, то есть и другую свою работу исправно нести, держать на виду озеро.
С работой ему бригадир Васяка подмахнул, заботистый, управный мужик, бригада на него не в обиде.
— Такие пироги, брат, — сказал он Ефиму на днях, когда они остались вдвоем в разнарядке. — На Сартыкульской ферме надо поработать… распоряжение председателя, направить кого-то. Вся там городьба рушится… Ну, я и подумал, твое это дело, Евсеич. И живешь рядом, и топор, слава богу, из рук не вываливается. Не гонять же нам людей с центральной усадьбы.
Оказия на ферме подворачивалась для Ефима как нельзя кстати. И Васяка, хорошо понимая это, посматривал на мужика довольно и заговорщически, рад был удружить, сделать приятное человеку. Такой уж этот Васяка, больше чужим, чем своим радостям радуется.
— Наперво загон телятника обнеси, после сена́… — наказывал бригадир. — Вот тебе записка от председателя. Пойди на конюшню с ней, лошадь возьмешь. Эту же бумагу предъяви завхозу, он тебе овес и все остальное отпустит… гвозди там, инструмент. Лошадь на время работы в полном твоем распоряжении… Да, еще что… счас же, с утра, заскочи в лесничество. Пусть тебе деляну под рубку укажут. С директором лесхоза уж есть договоренность.
Васяка козлиной, прыгающей походкой (одно плечо у него выше с войны) прошелся перед Ефимом, сидевшим на лавке и смолившим цигарку.
— Оставь-ка зобнуть.
Тоже присел, дотянул Ефимову самокрутку.
— Ты хоть согласен, нет? Чего молчишь?.. Заодно ведь и свое егерское хозяйство управишь, — ткнул Васяка локтем Ефима. Они ведь с Ефимом одногодки, приятели давние, оба на фронтах уцелели, а что может связывать крепче, оба и другие лихие годины, другие житейские передряги бок о бок снесли. — Все спросить собираюсь, как ты у них… оформлен иль как?
— Оформлен. Горторг оплачивает.
— Ну, ну… добро, — успокоился Васяка, — я ведь ничего, не подумай… Работник ты в колхозе на хорошем счету. Одно, видно, другому не помеха.
2
Осинник незаметно кончился, сменился сначала матерым березняком, потом начались светлые частые поляны, свободно вливающиеся одна в другую, повеяло ветром степных пространств, телега выехала из лесу.
Впереди открылась глубокая, до самого горизонта, равнина, сплошь испятнанная синью озер, желтизной полей, взбугренная кое-где березовыми колками, высокими дорожными насыпями, избами деревень.