Последнее слово понравилось ему больше всего и напомнило, что он, похоже, зверски (или птичьи?) голоден. Что ж, пора размять затекшие крылья и испытать сладостное чувство свободного падения с вековой сосны на… Об этом он как-то не успел еще подумать, а сильные крылья уже сорвали его с места и бросили в штопор… День начинался весело и не обещал ничего хорошего впереди.
Овладеть крылатым телом ему удалось лишь после того, как он обломал несколько толстенных ветвей, напугал дремлющего в дупле филина и проткнул головой чье-то прошлогоднее гнездо. Потом стало полегче и, можно даже сказать, повеселее, потому что на крутом вираже ему удалось ухватить за гладкий хвост надменную белку-летягу и так громко каркнуть в ухо чопорному дятлу, что последний надолго застрял своим клювом в расщепленном дереве. Вот потеха!..
Еще несколько кульбитов у самой поверхности земли. Затем экстренное торможение когтями, хвостом, клювом и крыльями. И он услышал чей-то негромкий смех. Повернувшись на звук всем телом, он уставился на наглеца правым глазом (левый почему-то смотрел совсем в другую сторону!).
За те несколько секунд, что он летел (пожалуй, «летел» — слишком громко сказано!) с огромного дерева, он успел вспомнить кое-что из вчерашнего дня. Согласно его воспоминаниям, перед ним теперь стоял его товарищ по скитаниям:
«Ухоноид бестелесный обыкновенный, умом не отягощен, дружелюбен, бескорыстен, любит соловьиные песни, самих же соловьев органически не переваривает (потому что переваривать нечем). С другом по несчастью вежлив. Обладает одним недостатком — полным отсутствием плоти. Отзывается на позывной „Ухоня“».
— Ка-ар-рк… Тьфу ты, как прошла ночь? — спросил Ворон, клювом поправляя перья на брюшке.
— Спокойно.
Было странно слышать голос, который, казалось, доносился одновременно со всех сторон. Ворон с важностью павлина шагал по опавшей хвое и пытался разобраться в той мутной реке информации, что стремительно проносилась в эти мгновения в его голове. Ухоня терпеливо ждал целую минуту, а потом спросил:
— Ну что, напарник, куда теперь?
Ворон скосил правый глаз в поисках говорившего и ответил:
— Я же просил тебя: не зови меня «напарник»!
— Хорошо, напарник.
Ворон недовольно взмахнул крыльями, на что Ухоня возмущенно сказал:
— А чего ты обижаешься?! Я ведь должен тебя как-то называть. Не «вороной» же, в самом деле?!
— А я должен тебя видеть — не могу же я с пустотой разговаривать!
В воздухе произошло какое-то слабо уловимое движение, и рядом с Вороном возникло нечто, отдаленно напоминающее человеческое ухо.