Фельдштейн с изумлением посмотрел на Кфира.
– Мне нужно, чтобы мой центр находился в здании общины. Ты от этого только выиграешь.
– Я тебя внимательно слушаю, – ответил Фельдштейн с удивлением на лице.
Кфиру пришлось в весьма своеобразной форме объяснить свою роль в завязывании отношений между Одессой и Хайфой, а также отметить, какое влияние он приобрел, благодаря этой роли. Кроме того, он подчеркнул преимущества, которые сопровождали всю комбинацию.
– Во-первых, здание общины будет гораздо более престижным, если в нем будет находиться Израильский центр. Во-вторых, посещаемость и популярность, благодаря нашей деятельности, будут совсем на другом уровне. В-третьих, мы, в отличие от других организаций, будем покрывать пропорциональную часть расходов по содержанию, не говоря об аренде.
Кфир отлично понимал то, о чем говорил, и делал это неспроста. Община давно неформально поделила неполученное здание между своими различными организациями. Прекрасно осознавая, в какую дилемму он вгонял Фельдштейна, Кфир должен был быть убедителен в преимуществах, содержащихся в своем предложении.
– Что ты конкретно хочешь? – спросил Фельдштейн. Кфир не ожидал услышать такой прямой вопрос после пяти минут разговора, однако, не подавая виду, ответил:
– Половину первого этажа, – сказал он, сам удивляясь своей наглости.
Да, это была наглость, потому что он говорил о двадцати пяти процентах здания, где планировалось расположить хор, балет и еще что-то. Он же предлагал библиотеку и компьютерный класс, как часть центра. Конечно, с таким предложением трудно было тягаться. Кфир не знал, что подумал Фельдштейн и как собирался договариваться с хором и балетом, когда спросил:
– А на ремонт тоже дадите четверть?
– Да, дадим! Так что по рукам?
– По рукам, – ответил он, и они пожали руки.
С тех пор их отношения стали улучшаться, хотя никогда так и не переросли в дружеские.
Нельзя сказать, чтобы получение здания было заслугой Кфира. Здание было бы получено раньше или позже и без его вмешательства. Однако, при наличии имеющейся у него информации, он сумел представить свою роль гораздо более существенной, чем это было на самом деле. Это был удивительный успех, но еще больше Кфир удивил самого себя. Он становился интриганом.
Может быть, его деятельность становилась слишком активной, может быть, он слегка наступил на мозоль той влиятельной организации, которой не без его стараний пришлось освободить здание бывшей синагоги. В любом случае, он никогда не сомневался, что постоянно находился в поле зрения их «всевидящего глаза», а телефон всегда был под контролем их «всеслышащих ушей», как об этом уже давно и много было написано. Однако до сих пор Кфир не ощущал их присутствие возле себя. После так называемого успеха, положение изменилось. По-видимому, ему пытались что-то дать понять. Может быть, таким образом, ему намекали, что нужно снизить активность или предупреждали.