Учитель шагал вперед, показывая писателю путь, который привел Дэнни к тому дереву. Писатель посмотрел вниз. Да, если бы Дэнни спрыгнул, самоубийство бы удалось.
– И Рейджен не собирался делать охранникам ничего плохого, – объяснял Учитель. – Он хотел порезать себя. Потому что Билли предали. – Он вытянул руку, чтобы показать, как стекло было направлено на собственное горло, в то время как другие восприняли это за угрозу. – Рейджен задумал перерезать себе глотку, чтобы покончить со всем этим.
– А зачем ты грозил переломать кости доктору Колу?
– На самом деле Рейджен собирался сказать: «Иди сюда, доктор Кол, посмотришь, как я буду ломать кости». Я этого малыша обидеть не собирался.
– Билли, оставайся в слиянии, – сказал писатель. – Учитель всем очень нужен. Нам надо работать. История твоей жизни очень важна.
Билли кивнул.
– Да, сейчас я именно этого и хочу. Чтобы все узнали.
Лечение шло своим чередом, но давление на администрацию клиники извне не прекращалось. Двухнедельный контракт, подписанный Билли с персоналом, продлили, потихоньку восстанавливая привилегии. «Колабмус диспэч» продолжал публиковать агрессивные статьи против Миллигана.
Власти штата отреагировали на публикации в газетах и начали торопить слушания. Узнав, что о Миллигане пишут книгу, они внесли на рассмотрение законопроект № 557, который запрещал бы правонарушителям, включая признанных невиновными на основании невменяемости, получать какие-либо деньги за публикацию своих биографий и за раскрытие совершенных ими преступлений. Слушание по этому законопроекту в юридическом комитете штата должно было состояться через два месяца.
В июне состояние Билли продолжало оставаться стабильным, несмотря на постоянные нападки в газетах и вызываемые ими изменения в жизненном укладе и лечении. Миллигану разрешили возобновить занятия спортом на территории клиники (но не выходить в город одному). Продолжались и терапевтические сессии с доктором Колом. Пациент начал снова рисовать. Но и писатель, и доктор Кол отмечали, что в Билли произошла заметная перемена. Воспоминания стали менее точными. К тому же он начал манипулировать, как Аллен, и плохо относиться к людям, как Томми, Кевин и Филип.
Учитель рассказал писателю, что однажды, когда он работал с радиооборудованием Томми, услышал, как сам сказал вслух: «Так, а что это я делаю? Радиовещание без лицензии запрещено законом». И, не переключаясь на Томми, добавил: «Да какая, к черту, разница?»
Его самого такой новый взгляд на мир шокировал и пугал. Он уже начал верить, что все эти личности – Учитель согласился, что этот термин лучше, чем «люди» – часть его самого. И вдруг, впервые и без переключения, он