– Татьяна, отчества не знаю. Сыновья Дмитрий и Сергей, Ивановичи соответственно.
Пока Оля принимала душ и приводила себя в порядок, я написала письмо знакомому хакеру с просьбой найти сведения о вышеперечисленных личностях. Но в успехе этой затеи сомневалась. Хакер, конечно, способен найти доступ к любой базе данных, но исходного материала слишком мало, имена и фамилии обычные, на Руси довольно распространенные. Мой помощник ответил, что задача интересная, но может занять довольно много времени. И за точность сведений он не поручится, могут возникнуть погрешности. Я, обрадованная, ответила, что в этом деле любая, даже незначительная на первый взгляд информация может сыграть решающую роль. И заверила, что с нетерпением буду ждать от него известий. Еще попросила найти всю возможную документацию по аварии, произошедшей двадцать пять лет назад в Тарасове. Меня интересовали все подробности ДТП, в котором погибли супруги Рудовы.
Пока я торопливо приводила себя в порядок, пришел Генка. Из гостиной доносились оживленные голоса. Приятель расспрашивал Олю, как живется в «этих Европах», заверял, что выглядит она отлично, и требовал показать фотографии детишек. Тетя Мила хлопотала над пакетом провизии, которую, судя по всему, приволок хозяйственный Генка, восклицая: «Ой, ну зачем ты так тратился?» и «Куда же это все теперь? Ведь полно продуктов».
– С приездом вас, девочки! Всех присутствующих дам с прошедшим праздником! – Как только я вошла в комнату, приятель, заговорщицки подмигнув тете Миле, метнулся вон из гостиной. И тут же вернулся с тремя огромными букетами. Сначала, целуя ручку, вручил цветы тете Миле. Потом обнял и расцеловал в обе щеки Олю – «на правах друга детства», потом обернулся ко мне, вручил оставшийся букет, притом, случайно или намеренно, подошел слишком близко. – Я специально оставил тебя напоследок, чтобы руки освободить, – выдал, дурачась, Генка. Сгреб меня в охапку, нависая с высоты своего немалого роста.
– Бить будете, папаша? – приглушенно процитировала я героя одного из любимых произведений Булгакова.
Генка хмыкнул, но объятия не разжал, даже не ослабил.
– Ничего не пойму, чего ты, Женечка, говоришь? – в повисшей тишине неожиданно громко прозвучал голос тети Милы.
– Между прочим, я скучал, – негромко обронил Генка, вздохнул и добавил шепотом: – Поговорить надо, тет-а-тет.
– Это я шучу так, теть Мил, – громко заявила я, потихоньку высвобождаясь из Генкиных медвежьих объятий. – Давай чуть позже прогуляемся, – шепнула приятелю.
Оля наблюдала всю сцену молча, уткнувшись в цветы, в ее глазах прыгали веселые искорки.