В тишине, перед громом (Лукин, Ишимов) - страница 132

Словом, в 1913 году Верман вместе со своим новым патроном прибыл в Россию, а точнее — в город Нижнелиманск. Здесь он быстро сделал карьеру — талант и добросовестность всегда вознаграждаются. В самый канун войны он уже был управляющим Нижнелиманским отделением. Испросив высочайшего соизволения, Верман принял русское подданство, впрочем, не отказываясь и от швейцарского. Так он стал одним из тех людей, которых юристы-международники именуют лицами с двойным гражданством.

Он много работал, Павел Александрович Верман. Член правления был доволен своим протеже. Но — и это куда важнее! — им были довольны некие высокопоставленные господа в далеком Берлине. Особенно напряженно стал трудиться Павел Александрович, когда грянула война.

Но главное дело ждало Павла Александровича впереди.

Наступил 1916 год, третий год войны. «Гебен» и «Бреслау», прорвавшиеся к проливам и изменившие соотношение сил на Черном море, по-прежнему прочно запирали Дарданеллы и Босфор, отрезая Россию от ее западных союзников по Антанте, и вместе с турецким флотом, поставленным под командование немецкого адмирала Сушона, угрожали южнорусскому побережью. Но тут завод «Лямаль» спустил на воду могучий сверхдредноут «Императрица Мария». Пауль-Александр Верман получил приказ: любой ценой не допустить, чтобы линкор вошел в строй действующего флота, ибо в противном случае стратегическая концепция германского генштаба пойдет насмарку.

И Павел Александрович Верман стал готовить диверсию.

Люди нашлись. Нужно было только дать им хорошую цену. О, он прекрасно понимает, это были грязные, гнусные людишки, отребье. Но фатерлянд, Германия превыше всего. Он преодолел брезгливость.

За восемьдесят тысяч золотых рублей, положенных на их имя в банк в Берне, они взялись подбросить в крюйткамеру зажигательные снаряды замедленного действия. Они могли это сделать, потому что служили на верфи. Они это сделали перед самым выходом достроенного корабля в море, в первый недальний поход в Севастополь.

Все было рассчитано правильно. 7 октября 1916 года корабль взорвался и утонул на Севастопольском рейде.

— До сегодняшнего дня тайну гибели «Императрицы Марии», — торжественно произнес Верман, — знали считанные люди. Все они немцы. Вы — первый русский, который это узнает. Впрочем, кроме инженера Згибнева, который, думаю, находится сейчас тоже у вас... Да, да, он один из тех, кто взорвал «Императрицу Марию»... О, ему не повезло. Ваша революция помешала ему и его приятелю получить восемьдесят тысяч...

Меня, как разведчика, интересовала еще одна деталь, которая так и оставалась пока неясной. И я спросил о ней «швейцарца», когда мы встретились снова.