Но утром пятого августа нас подстерегала неожиданность.
По дороге на службу Шевцов заглянул в железнодорожную кассу. Славин вошел вслед за ним и установил: инженер взял билет на вечерний скорый! До Харькова!
«Вот так номер! — сказал я, узнав это. — Похоже, что дражайший Иван Михайлович своих семейных дурачит. Ни на какую дачу он не собирается, а?» Славин хмыкнул: «А может, он и туда и сюда?» «Черт его знает, что это за кульбит. Ну ладно, пусть он жену и Лилю водит за нос, это его личное дело, лишь бы не провел нас. Сделаем так: ты, Славин, не отпускай Шевцова от себя ни на шаг. Если он и вправду поедет в Дубки, жми за ним, отправится оттуда на вокзал — тоже за ним. А я — к поезду. Буду ждать инженера там. Приготовься к путешествию. Но куда же он хочет ехать?» «Порассуждаем?» — спросил Славин. «Вот именно».
Мы поколдовали над расписанием, сопоставили прибытия и отправления поездов по всем станциям магистрали Нижнелиманск — Харьков, где останавливался скорый поезд, и решили, что Шевцов, если и вправду поедет, должен сойти в Зиминке, и нигде больше. Только оттуда скорым Киев — Нижнелиманск он поспевал обратно к началу рабочего дня седьмого августа.
Я помчался к Захаряну и, посоветовавшись по телефону с Одессой, с Нилиным, срочно дал знать в транспортное ГПУ Зиминки и на всякий случай — в Харьков и Москву. Нам нужна была серьезная помощь. Захарян выказал максимум расторопности и энергии: мне быстро соорудили документы на имя экспедитора Сахаротреста Саенко, снабдили домашней снедью.
Что касается Славина, то ему, бедняге, в этот день пришлось ой как несладко! На автобус, идущий в Дубки, Шевцова провожала Лиля, которую Славин уже успел огорчить своей неожиданной «срочной работой». Ему пришлось мобилизовать всю свою сметку и увертливость, чтобы девушка его не заметила. Словом, в автобус Славин прыгал на ходу. А через остановку пришлось опять же на ходу выпрыгивать! Потому что инженер Иван Михайлович Шевцов и не думал ехать на дачу. Внезапно, словно вспомнив, что забыл что-то дома, он сорвался с места и выскочил из автобуса. Дойдя до ближайшего трамвая, он сел в вагон и отправился на вокзал: до отхода поезда оставалось совсем немного.
Итак, дачи никакой не было...
В Зиминке Славин и его напарник Денис Свидерский последовали за Шевцовым на железнодорожный телеграф. Там инженер взял стопочку бланков и, устроившись у стола, стал составлять текст какой-то телеграммы. К тому же столу подошел высокий, еще молодой мужчина и, выбрав из нескольких ручек, лежавших на столе, одну по вкусу, попросил у Шевцова бланк. «Сделайте одолжение, — отвечал тот, — хоть два. Но они пропускают черные чернила». «Лишь бы не красные», — сказал высокий. Шевцов передал ему несколько бланков, и Славин ясно увидел, что вместе с ними высокий получил какой-то конверт. Больше Шевцов и незнакомец не разговаривали. Высокий, заполнив бланк, опустил его вместе с остальными бланками и конвертом в карман и ушел. Славин отправил за ним Свидерского, а сам имел удовольствие наблюдать, как через несколько минут, тоже не отправив никакой телеграммы, покинул телеграф и Шевцов. Славин проводил его до гостиницы и остался там дежурить.