Уже две недели как он не приходит к общаге, не дымит в темноте напротив моих окон. Удивительно, но пока я видела его там, мне хоть на минуту становилось легче. Это ощущение похоже на то, когда у тебя день и ночь ноет зуб, и ты не знаешь ни сна, ни отдыха, как тут получаешь сверхсильное обезболивающее — и боль отступает. На два-три часа — не больше. Рано или поздно ты понимаешь, что на самом деле все по-прежнему, ничего не изменилось — и мучения продолжаются.
Кто-то придумал, что время лечит. Но никто не упоминает, какое количество его нам нужно. Я пыталась отвлечься, просиживала часы в библиотеке, пытаясь уловить в танце букв, скачущих за слезной пеленой, хоть какой-то смысл. Я наблюдала из окна за Светкой и Сашей и честно, от всего сердца хотела радоваться за них, но стоило ей прижаться к нему, погладить по голове или зашептать на ухо, и на меня тут же накатывала новая волна отчаянья и гложущей, постыдной зависти. Если бы я могла с ним поговорить, хотя бы увидеть… Если бы у меня был шанс доказать, что я исправлюсь и смогу быть лучше, чем он обо мне думает! Сейчас моя жизнь вдруг перестала быть сочной, будто великан выжал ее, как губку — и привычные удовольствия больше не радовали, а друзья только раздражали. С того дня, как Кирилл привел к нам домой бомжа Василия Ивановича, я запретила себе даже думать о спиртном. Но мысли и желания иногда бывают самопроизвольными — и с этим не очень-то повоюешь. Не помню, кто сказал, что когда опускаешься на самое дно, от него как раз и можно оттолкнуться, чтобы всплыть на поверхность. Однажды, туманным мартовским утром, я проснулась, резко села на кровати и поняла, что вот он — заветный момент для того, чтобы отталкиваться.
… - Вы на какое время записывались?
Я мотнула головой, будто не расслышав вопроса, и девушка на ресепшене с терпеливой улыбкой повторила.
— Я звонила утром. Мне нужен Валентин Константинович.
О, Господи, ну кто же дал ему такое умопомрачительное имя-отчество? Главное, не повторять его мысленно, чтоб голова не закружилась.
— Да, вижу, я записывала вас на одиннадцать. Подождите минут пять, хорошо?
Я обреченно кивнула и уселась в темном углу, откуда открывалось хорошее обозрение на весь холл больницы, где снимал кабинет психотерапевт. Кирилл дал мне номер телефона своего знакомого мозгоправа еще при расставании, но до сих пор я не решалась к нему сходить. И вот священный момент настал. Войдя в дверь напротив, я оказалась в уютном, светлом кабинетике с видом на сквер.
— Добрый день, — я попыталась улыбнуться, оглянувшись в поисках знаменитой «терапевтической» кушетки. — Меня зовут Вика.