В этом произведении я пишу о тайне, но понимаю, что многие читатели почувствуют себя обманутыми, даже разозлятся, поскольку тайна эта так и остается нераскрытой. Все потому, что мне не удалось ее раскрыть? Ответ – нет. Если бы я напряг мозги (как выразился Ричард Адамс в предисловии к «Шардику»), то предложил бы с полдюжины развязок: три хороших, две еще лучше и одну просто отличную. Подозреваю, что многие, кто прочитал «Парня из Колорадо», сами отыскали эти развязки. Но в этом конкретном случае, в этом самом сложном деле, если мне будет дозволено обыграть название серии[16], в которой вышла эта книга, меня интересовала не развязка, а сама тайна. Потому что именно тайна продолжала возвращать меня к этой истории, день за днем.
Занимали ли меня два старика, которые тратили на расследование свое свободное время, хотя год уходил за годом, а они старели все больше и больше? Да, занимали. Занимала ли меня Стефани, которая определенно проходила какую-то проверку, а о достигнутых результатах судили добрые, но строгие экзаменаторы? Да… и я хотел, чтобы проверку она прошла. Радовало ли меня каждое маленькое открытие, каждый лучик света в этом темном царстве? Безусловно. Но больше всего меня притягивал к себе Парень из Колорадо, который сидел, привалившись к мусорному баку, и смотрел на воду: аномалия, от которой может предельно растянуться даже самая эластичная доверчивость. И даже разорваться. В конце меня уже не волновало, как он туда попал. Как и в случае с соловьем, услышанным в пустыне, дыхание перехватывало от самого факта, что он там оказался.
И, разумеется, мне хотелось увидеть, как мои персонажи отреагируют на факт его присутствия. Как выяснилось, в расследовании они преуспели. Я ими горжусь. Теперь буду ждать ваших писем, электронных или бумажных, чтобы узнать, что вы о нем думаете.
Не хочу повторяться, но, прежде чем мы расстанемся, я попрошу вас поразмыслить о том, что мы живем в паутине тайн и так к ним привыкли, что вычеркнули это слово из нашего лексикона и заменили другим, которое нравится нам больше: словом «реальность». Откуда мы идем? Где были до того, как попали сюда? Я не знаю. Куда мы идем? Я не знаю. Множество религий убеждает нас, что у них есть ответы, но в большинстве своем мы подозреваем, что это обман, призванный наполнить деньгами их тарелки для пожертвований. А пока нас словно заставляют играть в вышибалы, вот мы и носимся от «что угодно» до «понятия не имею». Иногда бомбы взрываются, а иногда самолеты приземляются благополучно, иногда анализ показывает, что с кровью все в порядке, а иногда в биопсии обнаруживаются раковые клетки. Дурные вести редко приходят глубокой ночью, но иногда такое случается, и мы знаем, что нам предстоит мчаться на полных парах навстречу тайне.