Кокс захлопнул рот рукой и отвернулся.
Мик закатил глаза.
Челюсть Проповедника отвисла.
Вот же… дерьмо. По крайней мере он знал, что ее чувства к нему все еще ярко горели, но тем не менее… Вот дерьмо. У него не особо получалось ладить с отцами его сук. По какой-то причине они всегда недолюбливали его, и один вот, стоящий напротив, дважды по нему стрелял.
- Не смей, твою мать, стрелять в меня снова, - прорычал он. – Я ни черта с ней не делал, когда ей было двенадцать. Все это дерьмо, которое случилось в ее шестнадцать лет - это не моя вина. Я был пьян, она едва не трахалась с пряжкой моего ремня, и ее сиськи дергались прямо перед моим лицом, в общем – что за нахуй? Я всего лишь ебаный человек. И во всей этой ебанутой ситуации я виню ее сиськи. Но каждый раз, когда я трахал ее, она блять уже была старше восемнадцати. Так что никакой ебаной стрельбы. В этот раз я выстрелю в ответ.
- Тактичность, Президент, - пробормотал Кокс, - тебе ее слегка блять не достает.
Ева и ее старик вытаращились на него.
- Вот ты серьезно это все сейчас сказал моему папочке?
Он посмотрел на нее сверху вниз.
- А что? Это ты гребаная тупица, сдавшая нас обоих. В любом случае – это та самая ебаная правда.
- Ебаная правда? - проговорил Проповедник – Да я уже знал, что она добровольно повисла на тебе тогда, ебаный ты придурок. Это не меняет того факта, что ты позволил себе шестнадцатилетнюю девчонку.
- Пап, - сердито прошептала Ева, - сколько лет было моей матери, когда ты сделал ей меня?
Проповедник перевел взгляд на Еву.
- Дьюсу сорок восемь, Ева! Мне пятьдесят пять! Тебе не кажется, что это блять слегка ненормально?
- Сколько ей было лет, пап?
- Шестнадцать ебаных лет, - сказал он мрачно, глазея на нее.
Черт. Похоже, у его старика и Проповедника было общее дерьмо. По крайней мере, он к их ебаному клубу любителей малолеток не принадлежал. Ну, уже что-то. Кажется.
- Ага, - обратилась она снова к нему, - а сколько лет было тебе?
- Ева!
- Папа!
- Мне было двадцать четыре, - прорычал он.
Скрещивая руки на груди, она приняла заносчивую позу.
- Ха, – сказала она. – Интересненько.
- Да, - ответил он тем же тоном, - охуенно интересненько. Твой старик был ебаным идиотом, влюбившимся в подсевшую на наркоту бродяжку, сдавшуюся и в страхе бежавшую после того, как она дала тебе жизнь! Действительно, это охуенно интересненько! Я не проводил достаточно времени с ней, любя ее, заботясь о ней, хотя знал, сколько дерьма на нее вывалили родители, и все женщины, что были после нее, просто блять согревали мою постель и ничего больше! Прости блять, что не хочу того же дерьма для моей малышки!