Но продолжу письмо.
«Сейчас я здоров, все наладилось. Коля Губенко уходит сниматься, и я буду играть Керенского, Гитлера и Чаплина вместо него. Мандраж страшный, но — ничего, не впервой!
Вот, пожалуй, пока все. Пиши мне, Васечек, стихи присылай. Теперь будем писать почаще. Извини, что без юмора, не тот я уж, не тот. Постараюсь исправиться. Обнимаю тебя и целую.
Васек».
Хочу пояснить. «Васек» — так мы называли друг друга в школе. Откуда эта кличка и с чего она началась — теперь и не помню, но так мы стали обращаться друг к другу со школьной парты.
«Постскриптум. Придется мне, Гарик, писать теперь про Анадырь. Это трудно, потому что я не знаю про Анадырь. Про Магадан знаю, а про Анадырь — нет. Ты уж мне напиши, что это за место такое. Можно еще и так:
И приехал в Анадырь
Кохановский богатырь.
Повезло Анадырю —
я, бля, точно говорю!
Извини за бездарность».
Довольно много места в письмах Володи занимают рассказы о гастролях и о съемках в кино. Снимаясь, он изъездил почти всю нашу необъятную страну, и всегда очень забавно и тонко описывал увиденное. Вот о чем писал он мне из Тбилиси.
«Я с театром на гастролях. Грузины купили нас на корню — мы и пикнуть не смей, никакой самостоятельности. Все рассказы и ужасы, что вот-де там споят, будут говорить тосты за маму, за тетю, за вождя и так далее, будут хватать женщин за жопы, а мужчин за яйца, и так далее, — все это, увы, оправдалось! Жена моя Люся поехала со мной и тем самым избавила меня от грузинских тостов аллаверды, хотя я и сам бы при нынешнем моем состоянии и крепостц духа устоял. Но — лучше уж подстраховать, так она решила. А помимо этого, в первый раз в жизни выехали вместе. Остальных потихоньку спаивают, говорят: “Кто не выпьет до дна — не уважает хозяина, презирает его и считает его подонком". Начинают возражать: “Что вы, как это, генацвали?” А вечером к спектаклю — в дупель.
Васечек, как тут обсчитывают! Точность обсчета невообразимая. Попросишь пересчитать три раза — все равно на счетах до копеечки та же неимоверная сумма. И ты, восхищенный искусством и мастерством, с уважением отходишь. Вымогать деньги здесь, вероятно, учат в высших учебных заведениях. Наверное, существуют профессора и кафедры, потому что все торговцы — фруктами, газировкой, бюстгальтерами и так далее — очень молодые и интеллигентные на вид лица. Так и думаешь: этот — кончил экономический, этот — химический, а этот — просто сука. Больше ничего плохого грузины нам не делают, правда, принимают прекрасно, и вообще народ добрый и веселый…»
Получилось так, что через несколько месяцев после этого письма, где-то в двадцатых числах декабря 66-го года, я прилетел в Москву. Один из моих приятелей организовал мне командировку на три недели. Володя очень обрадовался моему приезду. Тогда-то и появилась эта вторая обращенная ко мне песня: