– Да ладно, ладно, чего ты разоралась? Не хочешь с ним жить, найдёшь себе другого.
– Никого я не буду искать! Никто мне не нужен! И квартира их не нужна! И алименты не нужны! И деньги его паршивые не нужны!!!
– Значит, так, – разозлилась Инна, – раз тебе не нужна моя помощь, раз всё, что я для тебя делаю, тебе на фиг не нужно, что ж, выкарабкивайся сама. Я для тебя больше палец о палец не ударю!
В это время вернулся Володя. Он хотел положить ванночку в багажник, но мешала большая коробка с тортом.
– Инночка, давай торт поставим на сиденье.
– Да ты что! Он в тепле испортится! И что тогда? Мы приедем к Сергеевым с тухлым тортом? Да? Все мои труды насмарку? Я специально ездила заказывать торт в «Прагу», а ты хочешь, чтобы он прокис! Тебе плевать на меня? – сорвала Инна свою злость на муже. – Изверг бездушный!
Володя послушно захлопнул багажник и стал запихивать ванночку в салон.
– Аккуратнее! – закричала Инна. – Ты всю дверцу поцарапаешь. Растяпа!
Закинув остальные вещи, Володя сел за руль и повёз всех в общежитие. Там им сказали, что Веру перевели в семейное общежитие. Забрав нехитрые пожитки, которые Вера нажила за полгода, поехали искать указанный адрес.
Семейное общежитие произвело на всех удручающее впечатление. Это был длинный деревянный барак с облупленной штукатуркой снаружи и с прогнившими полами да запахом кислых щей и затхлости внутри.
– И ты променяешь свои хоромы на это? – с брезгливостью спросила Инна.
Вера ничего не ответила, а пошла по длинному коридору, отыскивая комнату под номером пятнадцать.
Инна с Володей проводили Веру до её нового жилья, занесли ванночку с пелёнками, передали ей большой пакет с красивыми костюмчиками и тут же распрощались. Перед уходом Инна положила на стол стопку купюр.
– Здесь семьсот двадцать рублей. Это остаток. Что хочешь с ними делай. Коляску я тебе на днях привезу.
Инна с Володей ушли, а Вера осталась в комнате одна. Вернее, не одна, а с этим вдруг пронзительно закричавшим свёртком. Не раздеваясь, а лишь быстро расстегнув шубку и блузку, Вера достала грудь и стала кормить ребёнка. Пока девочка усиленно чмокала, Вера огляделась.
Оглядывать, собственно, было нечего. Кровать, стол, табуретка да ниша с полками за кроватью, являющаяся одновременно и шкафом для белья, и буфетом для посуды, – вот и вся обстановка комнаты. Ветхие выцветшие обои были в нескольких местах оторваны, а кое-где исписаны озорными детишками всякой ерундой, включая и уравнения про любовь, и матерные слова. Кухня и туалет, как потом узнала Вера, были общими и находились в конце коридора.