Сценарий фильма, исключительно четкий и внятный, написан самим Мельниковым по мотивам произведений Дмитрия Мережковского. Он начинается с известия о кончине «матушки-государыни» Екатерины, которое приносит гонец в захудалую Гатчину. Павел вылезает из-за двери, бледный, всклокоченный, в затрапезном халате, похожий на персонажей жанровых картинок Федотова. Вот и кончилась жизнь, и началось житие. Сейчас молния Провидения ударит в эту тщедушную фигурку и вся огромная, невероятная, прекрасная, ужасная Российская империя свалится на эту бедную голову…
Павла Петровича сотрясают вихри сверхъестественной мощи. «Настали времена правления мужеского, рыцарского!». Мечтатель, идеалист, безумец, игравший в строителя из бумаги не годы, а десятилетия, не знающий и не понимающий страны, доставшейся ему в управление, Павел опасен и жуток, как всякий невменяемый правитель – и обаятелен, как всякий юный дух, стремящийся преобразить к лучшему подвластную ему действительность.
Этой ролью Виктор Сухоруков переломил свою судьбу. Он уже не «брат из «Брата». Он теперь – большой русский актер, наследник славных традиций, надежда и слава нашего кино. Чем-то – может, запредельной энергетикой, остротой реакций, самозабвенностью перевоплощения, резким трагикомизмом – он напомнил мне Ролана Быкова в его лучшие годы. Во всяком случае, Сухоруков в этой картине решает далеко не арифметические задачи. Этот дикий русский сплав ума и безумия, решительности и самодурства, доверия людям и полного их непонимания, уродства и величия, нежности и гневливости мог воплотить только настоящий артист, познающий и своего персонажа и себя самого в неподдельном творческом процессе. Впрочем, хорош и весь актерский ансамбль «Бедного, бедного Павла» – на вершине которого царят две исключительно выразительные фигуры. Павел-Сухоруков и его злейший враг и убийца граф Пален, – Олег Янковский.
Сколько уже лет не перестаем мы удивляться Олегу Янковскому, и, казалось бы, это должно когда-нибудь закончиться. Ан нет. Удивил и на этот раз, сыграв такие бездны, что и не припомню, когда последний раз я туда заглядывала.
Темна, ох темна душа этого человека (человека ли?). Эти странные, малоподвижные, непроницаемые глаза мы встретим в первый раз на плацу, где бедный Павел марширует, лично указывая солдатам, как держать штандарт. Пален в толпе придворных, всматривается в новоприобретенного императора, взвешивает его на неведомых весах. Император найден довольно легким. Не так уж сложно этому древнему духу, врагу человечества, оплести наивного безумца хитрыми сетями. Спокойно, осторожно и умно одурачит он и отца, и сына, милого, доброго, славного Александра (Алексей Барабаш). И, слегка покачиваясь в карете, везущей его после совершенного убийства навстречу Девятнадцатому веку, Пален, без всякого выражения лица скажет вознице: «А потом будет двадцатый век.» – «А потом?» – спросит возница. «Поживем– увидим», – отвечает древний дух, угрюмо шествующий из века в век творить то, чему он предназначен, то есть – злодеяния.