Она была доверху наполнена слитками, золотыми и серебряными и какими-то еще… платина, что ли? Сколько здесь – двадцать тысяч, тридцать, сорок?! Раскрыв сумку на поясе, я высыпал туда содержимое шкатулки и потом чуть ли не засунул голову в сейф. Ничего там больше не было, вообще ничего – пусто! Постучал по задней стенке, по дну, боковинам, даже по верхней. Везде глухой, короткий звук – за ними не было тайников.
Выстрелы стихли на несколько секунд, но потом совсем близко взорвалась граната, и они возобновились с ураганной силой. Галка на полу зашевелилась, застонала, не раскрывая глаз.
– Что ты ищешь, отступник? – повторила Марьяна, и я нагнулся к ней, ткнув стволом в сторону лианы.
– Противоядие против сока радозы. Где оно?
В ответ она рассмеялась. По искаженному лицу было видно, что рана доставляет Марьяне мучительную боль, и смех больше напоминал вороний крик.
– Змеиный сок! – каркнула Марьяна. – Так это зовем: змеиный сок! Нет против него спасения, никогда не было! Ты отравлен им? Ха! Ты сдохнешь, отступник! Еще мучительнее, чем сейчас сдыхают в святой роще те двое! Сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь!
Я пошатнулся – ноги вдруг отнялись, все вокруг потемнело. Пришел в себя через миг, привалившись к стене, медленно сползая вдоль нее. Колени дрожали, чтоб не упасть, присел на корточки. Закрыл глаза. Марьяна что-то бормотала, смеялась, грозила мне – я не слышал, в ушах оглушительно звенело. Прижал к ним ладони, сглатывая. Потом в голове будто лопнул пузырь, и в нее ворвался ураган звуков: стрельба, крики, раздающиеся уже прямо под Теремом, стоны Галки, хриплое дыхание Марьяны…
Алина и Шутер. Которые ни в чем не виноваты, которых я привел в Край за собой.
И Птаха, которого нужно уничтожить. Просто для того, чтобы, бросая самый последний взгляд на этот мир, я знал, что рассчитался со всеми долгами и ухожу налегке.
Я выстрелил в лозу трижды, перерубив пулями выходящее из дыры в полу основание стебля. Разлетелись мясистые ошметки, с сочными шлепками попадали на пол, запятнали стену темными брызгами. Радоза закачалась на поддерживающих ее бечевках.
– Сколько их в роще? – спросил я у женщины. – Сколько их там, Марьяна? Скажи, и я уйду, не тронув вас.
– Трое, – прохрипела она, кладя руку на голову слабо шевелящейся Галки. – Три человека… и Палач.
Не знаю, что святого было в этой березовой роще, но выглядела она необычно: деревья росли по кругу. Почти идеальный круг, заросший березами… В подступающей темноте белели тонкие стволы, и между ними что-то мерцало.
Роща находилась метрах в пятидесяти от границы Леса. Когда я дошел до нее, выстрелы из Городища еще доносились, но теперь редкие. Или нападающие заняли поселение и добивали последних краевцев, или защитники сгруппировались на площади, засели в Тереме, а люди майора пытались получше оценить обстановку прежде, чем идти на последний штурм. Меня это больше не волновало: Шульгин, Басмач, ренегаты, Зверовод и лесные волки остались где-то далеко. Их дела уже не имели значения для меня, все это в прошлом.