— Завтрак! Как это мило с твоей стороны! Ты так обо мне заботишься, проворковала она и сама почувствовала, что слегка перехватила. Алит не ожидал от нее подобной кротости и был несколько удивлен. Впрочем, и он был не лыком шит и догадался, что к нему подлизываются. Поэтому он решил использовать ситуацию и напустил на себя неприступный вид. Лити поняла, что дешево не отделается, и вздохнула. Бог с ними, с этими ухищрениями! Ведь она и в самом деле не хотела его обидеть, и вообще…
— Правда, ты на меня не очень сердишься? — Такая перемена тактики обезоружила Алита, который уже приготовился к тому, чтобы долго дуться.
— Да чего уж там… — сменил он гнев на милость. И тут же ворчливо добавил, искоса поглядывая на ее покаянную рожицу: — Что с тебя взять!
Лити поняла, что прощена, ей сразу стало легко, и она поуютнее уселась в кровати, готовясь приступить к утренней трапезе и отнюдь не смущаясь присутствием Алита и своим непарадным видом. Правда, она отлично знала, что вид был самым невинным, но между тем очень милым.
Как только они объявили перемирие и покинули окопы, разговор сразу принял непринужденный характер.
— Ну как ты сегодня?
— Знаешь, гораздо лучше. Только небольшая слабость, а в остальном почти все отлично. Я стараюсь.
— Молодец, — одобрил Алит. — Я надеюсь, обойдется без последствий.
— Да уж, — поежилась Лити. — А давай, пока я буду все это есть, — она обвела критическим взором выставленные на подносе блюда, которыми обычно кормят безнадежно больных — ужасно невкусные и столь же полезные, — ты расскажи мне все, как было. А то я, сам понимаешь, могу судить только о том, что чувствовала сама.
— Хорошо. Ешь. — И Алит так гордо вручил ей поднос, что Лити поняла: если она только попробует не съесть или, не дай бог, не похвалить принесенное, то все, это будет окончательной и смертельной обидой, ведь он явно приготовил это безобразие собственноручно. Лити мысленно вздохнула и смирилась. Все-таки примирение того стоило.
— Умхм, а это вкусно!.. — Девушка постаралась замаскировать искреннее удивление под не менее искренним восхищением. Алит гордо напыжился. Лити усердно набросилась на еду, мимикой и жестами всячески высказывая свое одобрение съедаемому. И, конечно же, повару.
— Так вот. Дело было так: когда мы дружно искали этого удравшего младенца… Ты помнишь младенца? — отвлекся он.
Лити утвердительно кивнула, продолжая за обе щеки уписывать то, что выглядело вначале так непривлекательно.
— Ты вдруг пропала из виду, — продолжил Алит. — Я тебя несколько раз окликнул, но ты не отзывалась. Я обеспокоился и пошел искать уже тебя. Ты была в таких пахучих зарослях, стояла с самым обалдевшим видом и ни в какую не желала ничего вокруг замечать. А потом вдруг ни с того ни с сего стала задыхаться и падать. Ну, тут я понял, что дело плохо и надо срочно что-то предпринять. Ты была очень неосторожна, — несмотря на то, что Алит рассказывал всю историю с явным волнением, он не преминул укоризненно поглядеть на Лити, — так что мне не составило никакого труда проследить, куда ты отправилась, и я последовал за тобой. Я не знаю, что это было, то, что на тебя напало, но оно было очень, очень сильным. И я не думаю, что мне бы удалось хоть что-нибудь сделать, если бы не внезапность. Мне доводилось прежде бывать в Тонком мире, хотя и не часто. Но никогда раньше я не сталкивался с подобными монстрами, даже не слышал о таких. Он был огромный, сильный и какой-то… грубый, что ли. Как камень… Его было просто очень много.