Через две минуты ноги уже не держали, медленно я сползла на кафельный пол. Мощные струи ледяной воды причиняли довольно сильную физическую боль. Ломило все тело, но двинуться я не могла, сил хватило только на то, чтобы лечь на бок и подтянуть к груди колени, обхватив их руками.
Горячие слезы смешивались с ледяной водой — плевать. Страшно, как же мне страшно. Хочется, как и эта вода, исчезнуть в черном зеве слива, чтобы больше меня никто не видел.
Внезапно глаза резанул яркий свет.
— Дочка! — слышу испуганный дядин голос.
Сначала прекратила литься вода, потом сильные дядины руки подняли меня с кафельного пола. Он нес меня в спальню осторожно, словно я была ценной китайской вазой династии Цинь. Впрочем, подобной чепухой дядя не увлекался, ему ближе было понятие золотого русского запаса. Да, именно так, словно я была его золотым запасом.
Эта мысль показалась мне невероятно забавной, настолько, что, не удержавшись, я заливисто расхохоталась. Должно быть, мой смех окончательно перепугал дядю. Включив ночник, он уложил меня в кровать. Достал из шкафа огромное полотенце, тщательно растер мое окоченевшее тело, после чего укутал во всевозможные одеяла с головой. Я по-прежнему смеялась.
Дядя Боря, не теряя времени, достал из кармана своего халата телефон и набрал какой-то номер.
— Владислав Игоревич, срочно приезжай. — Дядя нервно расхаживал по комнате, не спуская с меня глаз. — Да мне плевать, как ты это сделаешь, но чтобы максимум через полчаса был у меня! У Русланы срыв!
А дядя у меня забавный. Заставить человека нестись с одного конца города на другой, еще и за тридцать минут, вот что значит правильно поставленные задачи. Смешно. И я смеялась. А дядя Боря сидел рядом со мной на кровати, крепко прижимая мое содрогающееся тело к своей широкой надежной груди.
Доктор прибыл уже тогда, когда смех мне заменила икота. С дядиного позволения мне сделали укол.
Мне стало так спокойно, абсолютно ничего не хотелось, а главное — было невероятно лень думать. Тела своего я не чувствовала, оно было настолько легким, что не вызывало во мне какого-либо дискомфорта или других ощущений. Не было ни мыслей, ни воспоминаний, я просто сидела на своей кровати и смотрела в одну точку.
Под вечер действие лекарства прошло, но я по-прежнему продолжала сверлить взглядом точку на стене. Рядом со мной все это время находился доктор. Дядя периодически отлучался по делам, но каждую свободную минуту старался провести подле меня.
— Что с ней, Владислав Игоревич? — в который уже раз вопрошал дядя у бедного доктора.