Он взглянул на нее, и глаза его были полны скорби.
— Говорят, король датчан обладает даром порабощать людские сердца. Думаю, так оно и есть.
Эмма вспомнила властный оценивающий взгляд Свена Вилобородого, который он в нее когда-то вперил. Она не могла бы сказать, как он воздействует на его прислужников. В нее он вселил один лишь страх.
Эльфрик продолжил свой рассказ.
— Потом мой сын вновь исчез в ночи, и, хотя я с отрядом отправился по его следу, к рассвету он уже оповестил врага о наших намерениях, и вражеский флот ускользнул. Нам удалось поджечь лишь один корабль-дракон. Весь экипаж был истреблен, кроме одного человека. Предателя, Эльфгара. Моего сына.
Сглотнув, Эмма заставила себя задать вопрос, хоть и боялась ответа, который могла услышать.
— Какая кара его постигла?
— Король, движимый благосклонностью, которую питал ко мне, даровал моему сыну жизнь. Но они выкололи ему глаза и избили до полусмерти. Уже почти десять лет за ним ухаживают братья в монастыре Марии Магдалины, что близ Эксетера, но за минувшие годы я его так ни разу и не видел, боясь навлечь на себя гнев короля.
Он замолчал, и в его глазах, когда он встретил ее взгляд, блестели слезы.
— Я хотел бы снова встретиться с сыном, миледи, и воссоединить его с дочерью, если он изъявит такое желание. Хильде ничего не известно об измене отца, но пришло время ей об этом узнать. Я предпочел бы, чтобы она услышала об этом от меня, чем от кого-то другого. И когда узнает правду… — его глаза наполнились мольбой, — думаю, ей понадобится утешение.
Эмма подумала о Хильде, которая часто сидела у постели больного Эдварда, рассказами отвлекая его от боли.
— Я поддержу Хильду, — сказала она, — и помогу ей советом, если это потребуется.
Старец ничего не сказал, лишь поцеловал ей руку. Глядя ему вослед, она задумалась о его желании, несмотря на риск навлечь на себя гнев короля, разыскать вероломного сына, который своими позорными деяниями бросил тень бесчестья на доброе имя отца.
Если бы кто-то из сыновей короля совершил столь бездумный и ошибочный поступок, вряд ли он мог бы рассчитывать на прощение отца.
Июнь 1003 г. Эксетер, графство Девоншир
В Иванов день Этельстан наблюдал с городской стены за въездом королевы Англии Эммы в королевскую крепость Эксетер. День выдался солнечным, и, когда Эмма приблизилась к вельможам, ожидавшим ее снаружи южных ворот, колокола всех церквей Эксетера разом зазвонили, и толпы зевак возбужденно загудели.
Этельстан подумал, что на памяти живущих ничего подобного в Эксетере еще не было. По крайней мере, со времен короля Этельстана около восьмидесяти лет назад здесь не видели такого собрания священников, воинов, знати и придворных дам, въезжающих через ворота в город, обнесенный стенами, построенными еще римлянами, мимо кафедрального собора и далее, в цитадель на вершине холма. Епископы Кредитона и Шерборна, соперничающие друг с другом великолепием своих алых шелковых мантий, ехали по бокам королевы. А позади нее отполированные до блеска доспехи и шлем элдормена Эльфрика затмевали своим сиянием не только убранство духовных владык, но даже отблески солнца на их тонзурах.