— Ты обязана быть покорной своему мужу, Эмма, — сказала она резким тоном, сидя перед дочерью. — Ты подвергнешь себя риску, если откажешь королю в своих ласках или станешь его упрекать, ведь поначалу твоя корона будет не более чем украшением. — Затем Гуннора, слегка смягчившись, положила ладонь Эмме на щеку. — Ты совсем еще юна, дочь моя. В этом и слабость твоя, и сила. Король будет ценить тебя за молодость и красу, и ты должна использовать и то и другое, чтобы завоевать его расположение.
Глубоко вздохнув, она положила руки Эмме на плечи.
— Никогда не забывай, что твоя первая и самая важная обязанность — родить сына. Именно твой сын станет твоим сокровищем и твоим защитником, даже пока он будет еще младенцем. Именно твой сын станет источником твоей власти и привяжет к тебе короля так, как не сможет привязать ни одна женщина.
В те редкие минуты, когда Эмма оставалась одна, она обдумывала слова своей матери. Действительно ли будет ее ребенок, гадала она, так уж важен для короля, у которого уже есть множество сыновей и дочерей? Сможет ли король Этельред когда-нибудь привязаться к ней так же, как был привязан к своей первой жене?
Этот вопрос она не задавала вслух, поскольку даже ее мать не смогла бы на него ответить.
Накануне отъезда Эммы в Англию в ее честь не устроили большой пир, так как шел Великий пост, налагающий запрет на обильные застолья. Тем не менее домочадцы герцогского замка в Фекане собрались в большом зале, где на шести длинных столах были разложены подарки, присланные королем Англии семье своей невесты. Среди прочего добра здесь были наполненные серебром и золотом шкатулки, рулоны шелка, льна и тончайшей шерсти, серебряные уздечки и седла тисненой кожи, выделанные меха куниц, горностаев и соболей, украшенные искусной резьбой деревянные ларцы, содержащие изящные свирели, усыпанные аметистами и изумрудами ожерелья и множество книг с великолепными золотыми переплетами. Когда все налюбовались прекрасными дарами, бард Ричарда прочел поэму о бутоне, который был перенесен морской волной из Нормандии в Англию, где расцветал, благоденствовал и был всеми любим.
Эмма слушала поэму со спокойным выражением лица, не проронив ни слезинки, именно так, как от нее требовалось. Однако ее сердце было отягощено бременем печали, сомнений и переполнявших ее страхов.
Апрель 1002 г. Кентербери, графство Кент
Путь из Фекана в Кентербери занял пять дней, каждый из которых выдался холодным, сырым и изматывающим. Качка и постоянная вонь рыбьего жира, которым моряки пропитывали свою одежду и снасти, чтобы они не промокали, вызывали у Эммы и ее сопровождающих тошноту. Стало намного легче, когда они наконец миновали открытое море и вошли в спокойные воды реки Стауэр. Эмма стояла у выхода из укрытия, обустроенного посреди палубы, глядя на огороженные плетнями и деревянными заборами загоны, из которых состояли окраины Кентербери. Вокруг расстилалась бесприютная, раскисшая из-за непрекращающегося дождя плоская местность. Вдали шпили собора пронзали беспросветно-серые тучи, низко нависавшие над городом. Рядом, кутаясь в складки шерстяного плаща, стояла леди Уаймарк, и, когда на них налетел очередной шквал дождя, она натянула на голову Эмме ее отороченный мехом капюшон, не давая намокнуть волосам.