— А вы почему не ходите на футбол, Болеслао?
— Пойду, когда в футбол начнут играть женщины.
Это вызвало взрыв хохота среди служащих, восхищенных его остроумием и испорченностью. С тех пор в офисе он слыл умным и находчивым человеком, хотя говорил мало и только о том, что относилось к работе.
Покончив с бутербродом, Болеслао пил воду из-под крана над умывальником и отправлялся на свое место. Когда инспектор/ревизор отлучался, чтобы переговорить с директором или с клиентом, или чтобы отлить, среди клерков неизменно начинался бурный обмен шуточками и остротами (всегда одними и теми же), но Болеслао не участвовал во всем этом и даже не отрывал взгляда от толстых бухгалтерских книг, хотя и прекращал вносить в них записи, так как разговоры могли сбить его и привести к путанице в счетах. Он предпочитал работать в тишине.
Футбол и женщины были постоянными темами этих коротких пикировок. Возвращаясь за свой большой стол, ревизор восстанавливал в офисе тишину, как плащом гася вспышку оживления, и каждый снова занимался своим делом, молча и усердно. Этот фарс напоминал Болеслао колледж и иногда наводил на размышления такого рода: детьми нас отдают в колледж не для того, чтобы мы узнали, какие реки впадают в Эбр или из какого количества ипостасей состоит Святая Троица, а потому, что вся наша жизнь впоследствии будет «колледжем» и целесообразно с малых лет сформировать нас в рамках школы. Мы все ведем себя здесь как в школе. Внешне — хорошие, старательные, а изнутри — шаловливые, с подавленными дурными наклонностями. Как в одиннадцать лет.
И все же, несмотря на эти соображения, Болеслао из страха или отвращения, которые испытывал перед хаосом, с фанатичным энтузиазмом цеплялся за жесткую структуру офиса, увидев в ней форму, способную организовать его жизнь. Вести бухгалтерию на свой страх и риск здесь и там? Это его пугало. Пугали не технические трудности, а сам разброс.
В два часа он обедал в каком-нибудь дешевом ресторане, расположенном недалеко. Обычно одновременно просматривал газету (биржевые новости и то, что, на его взгляд, могло оказаться полезным по работе). В четыре он снова приходил первым и занимал свое место. Только свет был уже не таким как утром, а унылым и тусклым (электрическое освещение не включалось из экономии). Естественно, что Болеслао предпочитал утро. С утра он делал всю работу, а вечером ограничивался лишь тем, что кое-что подчищал. Вечером мир не был таким геометрически правильным, и даже числа не выглядели столь безукоризненно точными.
В семь он вместе со всеми выходил из офиса, однако никогда не присоединялся к стихийно сбивавшимся компаниям сослуживцев, отправлявшихся куда-нибудь выпить. Он шел смотреть порнофильм или непосредственно к проституткам, причем всегда один.