И всё это длиться до того времени пока я не вспоминаю про конверт, который находиться у меня в кармане. Опомнившись, я потянулся за ним, и был крайне удивлён тем, что он не от судебных приставов и не из налоговой инспекции.
Кому: Ермакову Антону Дмитриевичу.
Адрес: г. Екатеринбург. Ул. Латвийская д. 24 кв. 17
От кого: Иванова Пётра Михайловича.
Адрес: г. Челябинск. Ул. Братьев Кашириных д. 21 кв. 4
Мои руки стали дрожать, как у алкаша, когда я увидел от кого это письмо. Не ожидая ни секунды, я мигом развернул конверт. Поняв, что все буквы и слова, написанные в письме, стали сливаться в одни больше полосы, я медленно и глубоко вздохнул. Ровный, но немного детский почерк, точно говорил о том, что письмо писал мужчина. Да, в этом и не было сомнений.
Здравствуй, Антон.
Надеюсь, ты ещё не совсем забыл меня, своего старика тренера, Петра Михайловича. Я не знаю, как сложилась твоя судьба после ухода из «Белых медведей», но вроде бы слышал, что тебя в армию забрали. Да, уж давно это случилось. Ещё знаю, что ты обосновался в Екатеринбурге, вот и решил, что правильней и надёжней будет отправить это письмо на адрес Клары Сергеевны.
Сколько прошло времени после твоего ухода? Пять лет? Шесть..? Семь… Я уж, старик, и не вспомню. Признаюсь, отчасти мне даже страшно представить тебя сейчас. Какой ты стал, каким мужчиной вырос, чего добился за эти годы. В одном я могу быть уверенным: ты скорей всего отличный парень, каковым и всегда был. Поэтому и хочу встретиться с тобой. И желательно как можно скорее.
Мне неизвестно, когда именно придёт тебе это письмо, но я хотел бы, чтобы ты ответил на него сразу ж после получения. А точнее, ответить мне на моё предложение о встрече. Возможно, у тебя сейчас очень ответственная работа, быть может, уже и семьёй обзавёлся. В любом случае, постарайся выкроить часок на встречу со мной.
Мой номер: +79227564***
Как только появиться возможность, позвони мне. Или напиши.
Я практически прослезился, читая строчку за строчкой. Как же сильно моё дыхание участилось. А каким оно стала тяжёлым. Будто мне в лёгкие засыпали сухой цемент, который постепенно твердеет. Моя обессиленная туша вновь повалилась на кровать, не прекращая глядеть в кристально-белый листок, на котором черной ручкой и было это всё написано. Наверное, еще как минимум раза три, я перечитал письмо.
Мне вдруг вспомнилась лицо нашего тренера. Его седая голова. Поседевшие усы. Морщинистое лицо. Всё в нём казалось родным. Отчасти он напомнил мне моего отца, которого я в жизни не видел. Но почему-то думал, что он выглядит именно так. И пусть даже Михалыч уже давно не молод, даже в отцы мне не годится, но запретить мне считать его отцом, было бы не реально.