Очень верно: про Трофимова рассказать нечего. Она, видно, хотела сказать, что у Диккенса нет бледных персонажей.
* * *
Саша:
— Мне очень нравится этот доктор. Он сказал: «Не ограничивайте ее в пище».
* * *
Саша:
— Мама, я совсем не думаю о том, что сегодня. А думаю либо про каменный век, либо про коммунизм. Вот какое дело.
* * *
Саша:
— Мама, я теперь всегда слушаюсь, когда ты не велишь читать какую-нибудь книгу. Потому что, когда мне было 6 лет, я стала читать «Давида Копперфильда» и мне не понравилось. А сейчас как понравилось! Я, конечно, не стану читать эту книгу во второй раз, потому что она очень грустная. Но она очень хорошая. И так мне жалко матушку Давида. Хотя она зря вышла замуж за Мордстона, правда?
И вот, когда ты мне сейчас говоришь: «Тебе рано читать эту книгу», я вспоминаю, как я в 6 лет стала читать «Давида». И теперь я всегда тебя слушаюсь.
* * *
— Очень, очень жалко, что матушка Давида вышла замуж за Мордстона. Но с другой стороны, если б она за него не вышла, Давид не встретился бы с Агнессой и не женился бы на ней.
— А кто тебе больше нравится: Агнесса или Дора?
— Агнесса, конечно, умнее, но Дору больше жалко.
17 ноября 52.
Саша:
— Странный, непонятный человек — Борис Годунов. То бросается между царем и Федором, а то убивает мальчика. Нет, не верю я, чтоб он мог убить мальчика. Не убивал он!
* * *
Саша:
— Сначала у мамы в глазах смешинки. Потом она надувает щеки. А потом — смеется. Я даже придумала:
Щеки сокращаются —
Мама огорчается.
Щеки надуваются —
Мама улыбается.
Папа, папа, посмотри: вот сейчас она засмеется! Видишь, я же сказала!
* * *
Саша:
— Мама! Нет — папа! Нет — оба! Послушайте!
23 ноября 52.
Мама, посмотри, как нехорошо пишет Зощенко: «Например, я знал одну маленькую девочку Лялю, которая считала только до пяти. И то, как она считала? Она говорила: “1, 2, 4, 5”. И “3” пропускала. Разве это счет? Это же прямо смехотворно. Нет, навряд ли такая девочка будет в дальнейшем научным работником. Скорее всего, она будет домашней работницей или младшим дворником с метлой». Нехорошо, да?
— Нехорошо, да. А почему?
— Ну, представь, что я читаю этот рассказ Ольге Леонидовне — она ведь обидится, правда? Нельзя обижать людей. А вообще я Зощенко люблю.
* * *
Сашу выписали на работу, но не велели до 1-го декабря заниматься физкультурой: надо поберечь сердце.
Саша:
— Мама, я боюсь потерять расположение учительницы по физкультуре. Она меня любит, а если я не буду заниматься физкультурой — возьмет да и перестанет любить.
— А ты почем знаешь, что она тебя любит?
— Ну, что ты, мама, разве человек не чувствует, когда его любят? (или: человек всегда чувствует, когда его любят, — не помню).