— Оставь мяч! Папа работает!
— Папа работает — не топай!
Саша, робко:
— А дышать мне можно?
* * *
Саша:
— Мама, милая, как я тебя люблю, как обожаю… Какая ты моя радость… Я так тебя люблю, что и рассказать нельзя… Я тебя очень, очень-очень-очень-очень-очень обожаю-обожаю-обожаю! Обожаю!
И замолкает, пораженная, понимая, что слова они, в сущности, бессильны и сколько ни произноси, ничего ими не выразишь.
11 июня мы переехали на дачу.
* * *
Саша:
— Мама, смотри, какую Галя устроила сегодня обманию: вышла за калитку и кричит: «Мама приехала!» Я побежала, а тебя нет, а Галя стала дразниться: «Оглядка, соленая пятка!»
* * *
— Мама, Галя всё дразнится… Я всё думаю — как бы мне ей ответить? Я буду кричать: «Галка-палка-кишка — никому не нужна!»
* * *
Саша:
— Мама, дорогая, я тебя никогда не покину!
Говорит это почти со слезами. Что она имеет в виду — для меня темно.
18 июня 47.
Возвратилась домой поздно, нашла Сашу уже в кровати.
— Мама, присядь ко мне, я тебя поцелую. Ты Галю уже видела?
— Да.
— Она тебя поцеловала?
— Нет.
— А обняла?
— Нет.
— Вот видишь.
Пауза — и потом:
— Мама, кого ты больше любишь — меня или Галю?
— Одинаково.
Саша, уныло:
— Мама, ну люби меня больше, хотя бы вот на сто-о-о-лечко!
* * *
Галя занимается английским. Иногда силится обращаться ко мне по-английски.
На днях Галя встретила меня и по дороге с возмущением рассказывала:
— Знаешь, я решила со Славой не водиться. Ты подумай, какой он. Я ему говорю, что дружу с Шуриком, а он презрительно спрашивает: «Это сын молочницы?» — Я говорю: «Да!» А он насмешливо засвистел. По-моему, это гадость.
— Может, он не насмешливо засвистел, а просто так? — робко говорю я.
— Нет, я уж знаю, как он свистел. По-моему, это просто отвратительно.
11 июля 47. Дача.
Вчера Галя ходила вместе с Севой и Никой [Севина мама. — А. Р.] в лес. Ушла в 8 утра, вернулась в 4 дня — смертельно усталая и голодная: они, оказывается, долго блуждали, не могли найти дорогу, переходили какую-то речку вброд и совсем заплутались.
— Но, — сказала Галя, — зато у меня есть о чем написать: как я гуляла, как заблудилась, как нашлась, как собирала ягоды и цветы.
— Цветы-то совсем увяли, — сказала я.
— А их надо поставить в свежую воду, — ответила Галя. — Это для них будет то же самое, что искусственное дыхание для не совсем мертвого человека.
* * *
Сосед по даче, трёхлетний Марк («Марик — язви его комарик!» — зовет его Шура) заехал Саше кулаком по лицу, попал в рот и оцарапал ногтями десну. Она очень огорчилась, а потом резюмировала:
— Хотел стать моряком, а получился немцем.
Марик зовётся у нас еще «кошмарик», что очень точно определяет его характер и поведение — крикун, драчун, ябедник, приставала и лицемер.