И, повинуясь правилу, которому всецело подчинена моя жизнь: «Действуй по обстоятельствам», – кое-как отпихнул счастливого пса, на четвереньках добрался до ближайшего кресла, плюхнулся в него и спросил:
– Было здорово?
Базилио кивнула. Не то чтобы вовсе без энтузиазма, но я ожидал гораздо большего. Человеком стала? Стала. Вечеринку устроила? Устроила. Гости пришли? Ещё как пришли! Ну и почему мы не пляшем на потолке от счастья?
Хотя, наверное я слишком много требую. Спросонок я бы и сам ни на каком потолке не плясал.
– Даже не верится, что всё это происходит со мной, – сказала Базилио. – И что так будет всегда, никто у меня эту прекрасную жизнь не отберёт. Наверное никогда не привыкну.
– Ну и отлично, – улыбнулся я. – «Никогда не привыкну» – это же ключ к счастью. Просто мало кому удаётся удержать его в руках. По себе знаю. Когда я… – и осёкся, заметив, что Базилио меня не слушает. – Впрочем, ладно. Неважно.
– Знаешь, о чём я жалею? – спросила она.
Я не стал ехидно переспрашивать: «Ого, а ты уже о чём-то жалеешь?» – а просто отрицательно помотал головой.
– Что не решилась послать зов сэру Камалкони и пригласить его на вечеринку.
– Кому?
– Старшему Помощнику Придворного Профессора овеществлённых иллюзий. Его на самом деле так зовут: сэр Умара Камалкони. Красивое имя, правда?
– Красивое, – согласился я. – Но ты ни о чём не жалей. Он бы всё равно не смог прийти.
– Почему?
Хороший вопрос. Не объяснять же ей, что «Умара Камалкони» – это просто творческий псевдоним Его любопытного Величества Гурига Восьмого, который нашёл прекрасный способ поглазеть на невиданное чудовище, не привлекая излишнего общественного внимания к своим визитам в Мохнатый Дом. А седые кудри и согбенный стан – просто приличествующие случаю аксессуары. И звание «Старший Помощник Придворного Профессора овеществлённых иллюзий» Его Величество тоже сам выдумал. Нет такой должности при Королевском Дворе, я узнавал.
Я сперва думал, дело обойдётся одним визитом. Ну чудище, ну кошмарное, голова индюшачья, хвост лисий, тело в чешуе – было бы что днями напролёт разглядывать. Ужаснулся раз-другой и ушёл довольный. И сам Король, как я понимаю, тоже так думал. Но подпал под чудовищное, во всех смыслах этого слова, обаяние Базилио, как и мы все. И зачастил к нам чуть ли не через день. Впрочем, не к каким-то абстрактным «нам», а именно к Базилио. Они вместе решали головоломки, болтали обо всём на свете и были, надо понимать, бесконечно счастливы вместе, как и положено друзьям.
Слухи о моей разговорчивости сильно преувеличены. То есть, трепаться-то я могу сутками напролёт, не вопрос. Однако чужие секреты при этом не разбалтываю даже во сне. Тем более, Королевские.