— А террориста поймали? — с надеждой спросила Хильда.
Полковник посмотрел на нее так, будто она сказала что-то недостойное.
— О, чего стоит наша доверчивость! Никто не обратил внимания на то, что этот фельдъегерь из Праги приехал не на машине, а на велосипеде и что при нем не было ни единого охранника. Кстати, велосипед так и остался возле стены. Наверно, партизан зашел в соседний дом, переоделся и спокойненько исчез. А в велосипедной сумке для инструментов найдена записка. Вот она.
Майор Мюллер сгреб тяжелой рукой небольшую бумажку и, пробежав сначала по ней глазами, прочитал вслух:
— «Видел ваше объявление с обещанием высокой награды за мою голову. Дешево цените, господа. Чтобы поднять цену, шлю вам небольшой гостинец. Это только цветочки, ягодки — впереди. Олешинский». Снова он! — прохрипел Мюллер. — Хотел бы я знать, кто этот тип, что принес нам столько несчастья? И фамилия будто чешская или словацкая. А может, русский? — Майор пытливо взглянул на полковника.
— Я не гадалка, майор, — с иронией пробубнил Кругер. — Вермахт, в отличие от гестапо, никогда не клялся, что он все видит, все знает и все слышит.
Уже сутки отряд «Смерть фашизму!» из партизанского соединения генерала Наумова отдыхал в только что освобожденном селе под Бродами, Львовской области.
На рассвете второго дня в окно избенки, где крепко спал командир отряда капитан Олешинский, кто-то настойчиво забарабанил. Евгений мгновенно вскочил и, придерживая пистолет, пошел открывать дверь. Перед ним стоял запыхавшийся связной.
— Товарищ капитан, — выпалил он, — штабная машина наскочила на наше минное поле. Чуть не случилась беда. Одним словом, сам генерал пожаловал. Говорят, сердитый. Зовет вас к себе.
Олешинский не глядя скрутил цигарку. Через несколько минут ездовой выводил гнедого.
Февральский мороз забирался под теплую кожушину, хватал за шею, холодными иголками впивался в спину, и капитан потирал руки, жадно вдыхая свежий воздух. Пропустив мимо себя лихого коня, Олешинский побежал за ним и, вскочив на ходу в сани, исчез в утренних сумерках.
Еще издали увидал возле штаба изрешеченный минными осколками «газик» генерала Наумова. «Ну и растяпа же я, — корил себя мысленно Олешинский. — Не успел предупредить начальство».
В комнате уже были командиры и штабные. Михаил Иванович встретил Олешинского сурово.
— Какой дурак так минирует? — выкрикнул он вместо приветствия. — Ты с немцами или со своими воюешь? Почему не предупредил?
— Разве же я знал, что вы так неожиданно?..
— Видели? — Наумов обвел всех удивленным взглядом. — Выходит, я повинен?