Заулюлюкал сафьяновский пейджер. Андрей глянул в матовое его окошечко, хмыкнул и выключил звонок. Повременит Померанцева. Не до нее сейчас. На другом сосредоточиться надо.
— Не знаю, Нин, — растерянно проговорил он, — нужно же нотариуса искать. И вообще, кто решится такое оформить? Не знаю…
— Ты об этом не волнуйся. Вот смотри, что я придумала. Нахожу какую-нибудь тетку, прошу ее сделать вид, что она нотариус, мы с Алексом приходим к ней, я для виду — вся в волнениях, платочек в руках тереблю. Слабым голосом лепечу что-то про мое безграничное доверие. Тетка все оформляет якобы. И порядок! От тебя-то только и требуется, что показать, как они выглядят, документы на квартиру, какие они с виду-то. Андрюш, — Нинка приложила руку к тощей груди, — помоги, прошу тебя. Ты же знаешь, за мной не заржавеет.
— Ну, Алекс же не дурак. Где ты собираешься все это проделывать? Это же офис какой-то нужен, нотариальная контора.
— Это мы все продумаем, — отмела возможные сомнения Нина, — все взвесим, обмозгуем, все прорепетируем, не волнуйся.
— Ну, не знаю, — Сафьянов сделал последнюю несмелую попытку вывернуться, — а тебе-то зачем это нужно? Он и так никуда не денется, уж поверь мне. Париж далеко, а ты, вон, рядом.
— Париж-то далеко. Но ты знаешь, сколько тут этих бельевых вошек на цыпочках? О-го-го! И чего они все в нем находят? Мужик он, ну честно тебе скажу, никакой. Абсолютное «Импо-96». Жадный. Да и денег у него нет никогда. Откуда?
— Тогда тебе-то он зачем? — взорвался наконец недоумением Андрей.
Нинка подумала немножко.
— Люблю я его. Да и вообще… — махнула безнадежно рукой.
Сафьянов посмотрел на Нину и жалостливо согласился:
— Подумаю.
— Вот спасибо, Андрюшечка, вот спасибо. Я всегда знала: друзья меня никогда в беде не оставят. Огромное спасибо тебе.
Андрей подумал, что сейчас самое время поговорить о том, ради чего, собственно, он сюда приперся по первому же приходьковскому зову, ради чего, отложив все дела, сидит тут, позволяет пудрить себе мозги бабскими всякими глупыми интригами. Но торопиться побоялся. Не надо, чтобы Нина потом ляпнула кому-нибудь, что, дескать, тут Сафьянов заезжал, интересовался… А потому, грустно вздохнув, проронил туманно:
— Хорошо, когда тебя кто-то любит.
Назойливый пейджер, лишенный голоса, откликнулся на этот раз каверзной вибрацией, ощутимой даже для большого сафьяновского тела. Сафьянов раздраженно пресек сей неуместный акт.
— Ты думаешь? — все еще витая в своих эмпиреях, переспросила Нина, но, взглянув на гостя, все же переключилась: — Но тебя же тоже… любят, — подчеркнув множественное число глагола, проговорила, — тебе ли плакаться-то, Андрюша?