Воротов прекрасно понимал методику Елены Николаевна, но у него не было никаких оснований считать, что Качалова при этом лукавит. Люди-то разные, у одних процесс выражения чувств образуется легко и естественно, другим это дается с трудом. Оттого и непонимание возникает: ты думаешь, что человек равнодушен к тебе, а он, можно сказать, с дорогой душой, просто вид у него надменный.
— Кофе, если вы будете так любезны. — И Воротов достал из кейса коробку конфет.
— Вы всегда такой галантный, — улыбнулась Елена Николаевна.
Чувствовала себя Елена явно лет на тридцать — никак не старше. Мягкие каштановые волосы едва достигали плеч, закалывала Елена прядки какими-то подростковыми заколочками, что молодило ее еще больше, равно как и ее легкая фигура. Но мышцы лица уже давно поползли вниз, умные глаза не давали обмануться в ее реальном возрасте: сорок пять плюс-минус два года. Возраст, когда умная женщина уже боится быть смешной, кокетничая с мужчинами, а глупая делает это с напряженным усердием человека, догоняющего последний автобус. Елена Николаевна была женщиной умной. А посему с ней было приятно и легко общаться.
В настоящее время институт Сербского проводил судебно-психиатрическую экспертизу некой гражданки Васильцовой, дело которой вел Воротов. Гражданка Васильцова З.П. утопила своего четырехлетнего сына в Измайловском пруду, пытаясь при этом инсценировать покушение на мальчика неизвестными бандитами. И теперь судебным психиатрам предстояло установить, вменяема ли подследственная. Елена Качалова наблюдала Васильцову уже три недели. Конца-краю наблюдениям не виделось, а в интересах следствия не худо было бы прикинуть, как все же обстоит дело с психикой гр. Васильцовой, поскольку ее подруга, подтвердившая вначале нападение бандитов, а стало быть, соучаствовавшая в убийстве, теперь пошла «в отказ» и никак не хотела давать правдивые показания.
Игорь отхлебнул кофе, перекинулся еще несколькими светскими любезностями с Еленой Николаевной и, используя приватные отношения с психиатром, плавно перевел разговор на свою фигурантку.
— Мне кажется, все-таки шизофрения, — ответила Елена. — Но боюсь что-то пока прогнозировать точно. Вы же знаете, женщин очень трудно диагностировать, особенно в стрессовых ситуациях.
— Еленочка Николаевна…
Елена Николаевна улыбчиво зарделась.
— Можете ориентироваться на невменяемость.
— Понял. Спасибо. Могу ли я еще немножко поэксплуатировать ваше расположение? Нет ли, случайно, сейчас у вас подопечных, дела которых связаны с экстрасенсорикой и прочим?
Елена вздохнула.