Как такое возможно? Каким образом он вдруг начал размышлять о вещах, о которых прежде никогда не задумывался? Единственный вывод, к которому Турману удалось прийти, заключался в том, что это не его собственные мысли. И это была самая ужасная догадка, какую он только мог вообразить. Физические оковы или угрозы — это одно. Даже странный эмоциональный колпак, под которым он оказался, едва приехал в Реату, можно было стерпеть. Но чтобы его мысли изменяли, извращали изнутри, так что его собственные убеждения становились не его собственными…
А что же дальше? — думал Лоуэлл. Он перестанет беспокоиться по поводу идиотских мыслей? Перестанет воспринимать их?
Возможно, тогда в его старом теле поселится совершенно другая личность.
При этой мысли у него возникло желание убить себя, чтобы не допустить этого.
И эта мысль тоже была абсолютно ему чуждой.
Трибуны были забиты. Турман узнал множество людей с утренней службы. Людей, которые выходили с оскорбленным видом, которые, как он думал, уедут отсюда немедленно. Теперь они сидели на скамейках и с нетерпением ждали первого матча.
Команды — Корольки и Койоты — разогревались по разные стороны площадки, но по сигналу заняли свои позиции.
— Мы сделаем это, — сказал Рэнд Блэк, когда его команда собралась вокруг него.
Самое забавное заключалось в том, что Лоуэлл действительно верил в это. Блэк говорил то же самое перед турниром по волейболу, и вполне естественно, что он говорил это теперь, чтобы поднять настроение и придать команде уверенности. Но Турман поглядывал на противника и не заметил у Койотов действительно сильных игроков. К тому же Корольки немного выигрывали в росте. Но главное, половину команды Койотов в этот раз составляли женщины, так как многие из их прежних игроков отказались участвовать или уехали сегодня утром. У Корольков же были одни мужчины.
Если они воспользуются преимуществом, то победа не заставит себя ждать.
Будучи центровым, Лоуэлл вышел на взбрасывание. Его противником оказалась пожилая женщина. Она вперила в него свирепый взгляд маленьких глазок и тихо произнесла:
— Отсоси, мистер Отсос, — ее слова сливались в одно. — Ты мистер Отсос, потому что отсосешь. Отсоси. Мистер Отсос.
Рокни с мячом в руках, выполняющий роль судьи, ухмыльнулся.
Раздался свист, мяч взлетел ввысь, и Турман подпрыгнул так высоко, как только мог. Он испытал странное и неприятное чувство удовлетворения, отбив мяч Рэнду и оттолкнув женщину. Крики толпы, сопровождавшие его действия, выражали не возмущение, а одобрение.
Это задало тон игре.
Они толкались и пихались локтями, ставили подножки, но Рокни, единственный судья, не замечал нарушений. Лоуэлл, лучший бомбардир первой четверти, и сам вошел во вкус. Он врезал локтем в грудь женщине, против которой играл на взбросе, и та упала, осыпая его отборной бранью, к восторгу орущей толпы. В первом ряду Турман заметил пожилую пару, которая покинула утреннюю службу, напуганная и возмущенная выходками так называемого священника. Они кричали во всю глотку, подбадривая его.