— Спасибо, Василиса Петровна. — Таня расцеловала старушку.
Трудно было женщинам в эти дни. Закрома Василисы Петровны действительно не трещали от запасов. Их попросту не было. И они делили скромный ее паек на двоих. А работы все прибавлялось. Закончив работу в конторе, все уходили на вокзал грузить готовую продукцию. Фронт ждал боевую технику. Таня таскала вместе с другими тяжелые ящики, чувствуя порой, как кружится голова и к горлу подступает противная тошнота. Но она, стиснув зубы, продолжала работать, стараясь, чтобы товарищи не видели ее состояния. За эти дни она очень похудела, осунулась.
Даже машина имеет какие-то технические пределы, и сталь устает, тем более человек. Таня чувствовала, что еще двадцать-тридцать минут работы и она упадет.
«Попроситься и уйти домой?» — мелькнула мысль. Но, отогнав ее, Таня взялась за очередной ящик. Через несколько шагов ее напарница заботливо спросила:
— Может, отдохнешь, Танюша?
Но Таня продолжала идти, чувствуя, что руки наливаются свинцовой тяжестью. И вдруг перед глазами засверкали тысячи огоньков, что-то тяжелое и холодное сдавило грудь, и она почувствовала, что сейчас потеряет сознание. В этот момент чьи-то руки подхватили ящик, и сквозь полуопущенные ресницы она увидела пристальный взгляд Шеремета.
На другой день в одиннадцатом часу позвонила Василиса Петровна. Раньше она этого никогда не делала.
«От соседки звонит», — подумала Таня, беря трубку.
— Слушаю вас, Василиса Петровна, что-нибудь случилось?
— Танюша, золотко! Хорошие у тебя товарищи, не оставляют в беде.
— Да объясните же в чем дело, Василиса Петровна!
— Шеремет только что тебе продукты привез. Говорит, от всего коллектива,
Шеремет сидел тут же, внимательно прислушиваясь к телефонному разговору. Заметив удивленный Танин взгляд, он предостерегающе приложил палец к губам.
— Потом, Татьяна Андреевна, потом. Помолчите пока, — и вышел.
Таня ждала его с нетерпением. Вернувшись довольно скоро, он молча положил перед ней ведомость на оприходование ценностей, которые сдали рабочие. Это был официальный документ, согласно которому все собранное сдавалось в государственный банк. Просматривая ведомость, Таня обнаружила, что наиболее ценные вещи в ней не значатся. Шеремет, внимательно следивший за каждым ее движением, быстро написал на клочке бумаги: «Все правильно — остальное пополам».
Вздрогнув, Таня посмотрела на Шеремета. Он стоял перед ней, здоровый, в ловко перехваченной ремнем гимнастерке полувоенного образца и улыбался. И тут Таня поняла все. Ведь о том, что у нее пропали карточки, на работе не знал никто. Значит, выкрал их он — Шеремет. Выкрал для того, чтобы дать ей изголодаться, а затем за подачку, за плитку шоколада, за пачку маргарина сделать воровкой, превратить в соучастницу своих грязных комбинаций.