— И убийцу, естественно, не нашли?
— Не нашли, — покачала головой Галина Николаевна. — Вещи обнаружили на рынке, продавец говорил, что подошел к нему один, предложил… Он и купил… Милиционеры говорили, что вроде продавец тот с рынка раньше ни в чем таком замечен не был. Поэтому и поверили, что подходил к нему незнакомый. Или тот откупился, что ли… Не знаю я! — поморщилась хозяйка. — Короче, вещи вернули, а мужа…
— Подождите, значит, грабители убили вашего мужа случайно?
— Выходит, что да, — ответила Галина Николаевна. — Вася у меня крутой мужик был, ни с кем церемониться не любил. Видно, драться с ними полез, а они его ударили статуэткой по голове, бронзовой… И все!
Галина Николаевна заплакала.
— А ничего необычного перед ограблением не происходило?
Хозяйка пожала плечами.
— Может быть, приходил кто незнакомый?
Хозяйка покачала головой:
— Да у меня в милиции все это спрашивали уже!
— И все же…
Я вынула из сумочки фотографии Антона Королькова и Сережи Губанова и положила их перед Галиной Николаевной:
— Вы этих мальчишек знаете?
Хозяйка ограбленной квартиры с недоумением посмотрела на фотографии детей. Потом глаза ее широко распахнулись, и она вскрикнула:
— Ну конечно, эти мальчишки и приходили тогда! За водой вроде как!
— За водой? — удивилась я.
— Ну да… Пришли, у каждого в руках бутылки пластиковые, большие такие, по пять литров. Говорят, налейте, пожалуйста, водички, а то у нас частный дом и воду отключили. Ну, я налила, что мне, воды жалко, что ли?
— То есть вы сами им набирали, не они?
— Я набирала, — подтвердила женщина. — Еще спросила: вам горячей или холодной, а они говорят, мол, лучше холодной.
— Мальчишки в комнату проходили?
— Да вроде нет, я их в прихожей оставила…
«Ну, в общем-то, и из прихожей можно многое разглядеть, — подумала я, — да и прошмыгнуть на полминуты кто-нибудь из них вполне мог в комнату».
— Спасибо, вы мне, возможно, очень помогли! — сказала я.
Галина Николаевна взволновалась.
— Что, неужели мальчишки грабили? — ахнула она.
— Нет, думается, не мальчишки. Мальчишки просто оценили вашу обстановку и сказали взрослым дядям, что здесь можно поживиться!
— Надо же! Надо же! Не зря сын говорил мне, что их всех нужно собрать, этих бездельников из плохих семей, и в лагерь согнать, как при Гитлере или Сталине. Или вообще расстрелять.
— Ага, как евреев, — поддакнула я.
И тут я увидела, как Галина Николаевна вспыхнула. Она ничего не сказала, но я, бросив на нее взгляд, поняла, что ударила в больное место. Поначалу-то я не обратила внимания, но теперь мне показалось, что сама Галина Николаевна принадлежит к тому самому народу, который я с легкостью «отправила на расстрел».