Анатолий хлопал глазами, пытаясь понять, что в тираде его сожительницы имеет смысл, а что нет. А та, воодушевившись, продолжала отчаянно себя защищать:
— И не я это все затеяла! Мне заплатили — я честно собиралась помочь. Что тут такого? Я ни в чем таком нехорошем не замешана. Это они пускай между собой теперь разбираются, а мое дело сторона!
И все-таки она боялась. Поднявшись с дивана, женщина шагнула к буфету и принялась шарить по полкам. Все попадавшиеся ей бутылки, пузырьки и банки были пусты. Антонину охватило отчаяние. Она в растерянности оглянулась на своего сожителя. Анатолий же, обрадованный ее замешательством, принялся подливать масла в огонь:
— До суда дойдет — и тебя вызовут как миленькую! И не как свидетельницу! А как сообщницу! Ты мне поверь, я эти дела хорошо знаю! А там, думаешь, они тебя покрывать станут?! Ха! Нужна ты им! Сдадут со всеми потрохами! Кто ты такая? Так, никто! А они? У них деньги, а значит, все! К тому же репутацию твою все знают. Козлом отпущения быстренько тебя оформят и отправят в женскую колонию, а то и на зону! Прокурор с адвокатом денежки получат и между собой договорятся, судье тоже только на лапу давай! Не знаешь, что ли, как эти дела делаются? К тому же и алиби у тебя нет! А эта… през… презупция невиновности — это для детей все!
Анатолий, не бог весть насколько сведущий в юриспруденции, вконец загнал своими терминами в угол Антонину. При этом он наступал на нее, пока вплотную не прижал к буфету. Там он крепко сжал женщину за плечи и зашептал:
— Тоня, дай сейчас! Дай денег, как человека прошу! У самого душа болит — думаешь, я за тебя не переживаю? Сколько ты намаялась? Э-э-эх!
В голосе Анатолия послышались слезливые интонации. Антонина от его жалостливого тона сама расчувствовалась и пустила слезу.
— Ой, судьба моя грешная-а-а! И что же мне теперь делать?
— А я тебе помогу, — неожиданно спокойным голосом заявил Анатолий.
— Как это? — удивленно подняла на него покрасневшие глаза Антонина.
— А вот так. Вот давай выпьем, чтобы голова яснее работала, и я тебе скажу. Я кое-чего придумал, чтобы твой урод таким гоголем не ходил! Мы с него спесь-то собьем! И с остальными разберемся!
Антонина задумалась.
— И то верно, — сказала она наконец со вздохом, слезая с дивана. — Сегодня выпить не грех. Посидим, поговорим по душам. Пойди купи… И это… Закусить чем-нибудь и правда надо.
Она подошла к серванту, загородив его своим телом, достала откуда-то тщательно свернутую сотенную бумажку и протянула Анатолию. Тот, быстро повеселев, нахлобучил шапку и куртку.