Ирина Викторовна склонила набок хорошенькую головку в белых локонах, подперла гладким кулачком детский подбородок и продолжала ждать дальнейших вопросов, всем своим видом выражая: дескать, я вся такая душечка, вся перед вами на виду, что вы от меня еще хотите? Я же хотела от нее только правдивых ответов.
— Скажите, а как вы сами относились к предстоящим переменам в вашей семье?
— В каком смысле? — сделала вид, что не поняла, Ирина Викторовна.
— Ну вы же знали, что так или иначе не останетесь от этого в стороне. В вашу семью приходит посторонний, по сути, человек. И вы наверняка не раз обсуждали это с мужем. Каковой была ваша позиция?
Губанова молчала. Молчала довольно долго, минут пять. Потом устало посмотрела на меня и проговорила:
— Притворяться, что мне это было по душе, у меня нет сил. Да, я не хотела, чтобы этот Сережа жил с нами. И, кстати, никогда не скрывала этого от Владислава. Я приводила ему сотни аргументов, но он уперся, как осел. Он принял решение сам, не советуясь со мной, и это было обиднее всего.
— То есть вы прямо ему возражали?
— Не только я, но и все наши друзья и знакомые. Я уж не говорю о родственниках!
Под родственниками она, конечно же, имела в виду своих родителей, потому что родственников у самого Владислава Юрьевича не было.
— И возражения ваши заключались только в словах?
— Конечно! А в чем же еще? — Она недоуменно посмотрела на меня.
— Скажите, а вы когда-нибудь были в Тарасове?
— Я? Нет! — тут же ответила Губанова. — С какой стати мне там быть?
— Ну, все-таки когда-то там жил ваш муж…
— Вообще-то мой муж родом из Самары, — перебила она меня. — В Тарасове у него никого из родни нет, — резко подчеркнула она последнюю фразу и встала из-за стола. Подошла к серванту, достала флакон настойки валерьянки и плеснула себе в стакан. Я наблюдала за ней. Что это она так волнуется?
— Если вы считаете родственницей его первую жену, — презрительно продолжала она, — то он давно вычеркнул ее из своей жизни. Алкоголичка несчастная! Живет черт знает в каких трущобах!
— А вы откуда знаете? — прищурилась я.
— Мне Владислав рассказывал! — ничуть не смутившись, махнула рукой Губанова. — Тоже мне мать называется. А он еще хотел сюда этого мальчишку привезти! Вы представляете себе, что такое наследственность?
Ирина Викторовна снова села за стол и пристально посмотрела мне в глаза.
— Вообще-то да, примерное представление имею, хоть я и не врач, — улыбнулась я.
— Так вот! — Ирина Викторовна подняла пухленький белый палец. — Это очень серьезное дело. Я прочитала массу статей на эту тему, поверьте. И большинство ученых сходятся во мнении, что наследственность имеет куда большее значение, чем воспитание. А тут еще и последствия от пребывания в детском доме… Одним словом, понятно, что от этого мальчика ничего хорошего ждать не приходится.