— Ну да, так и было. Когда с меня взяли все подписи и машины с пожарной бригадой уехали, пришел Данила. Я плакала, а он полез за чем-то к себе в комнату, сказал, что у него там важные вещи лежат…
Я, не выдержав дальнейшего, перебила хозяйку практически на полуслове, потому что не могла больше ждать. Наконец-то я подобралась к статуэтке. Это я чувствовала так же остро, как гончая, которая бежит по следу лисы на осеннем гоне.
— Ваш квартирант заходил в квартиру, когда вы там тоже были?
— Нет, как раз в тот момент пришла Неля Васильевна, а она, знаете, въедливая такая женщина, и я решила…
— Значит, Данила был в комнате один? Нина Сергеевна, не говорите лишнего, отвечайте только не те вопросы, которые я вам сейчас задаю.
Женщина явно обиделась, но выслушивать ее у меня просто не было сил.
— Один, конечно, один.
Я отодвинула ее с прохода и ринулась в комнату Клементова. Вряд ли теперь она будет заперта. Так оно и было. Дверь он даже не удосужился закрыть, и относительно жилой вид комнаты, по сравнению со всей погорелой квартирой, производил довольно странное впечатление.
Но совсем не это больше всего поразило меня — доски на полу, те самые, которые я пыталась приподнять перочинным ножом, были отодраны. Небольшое углубление свидетельствовало о том, что под паркетом некоторое время назад находился великолепно замаскированный тайник.
Осмотрев его, я поняла, что там, по всей видимости, лежала не только статуэтка, но и пара вещиц поменьше. Признаться, разочарование, нахлынувшее на меня волной, длилось совсем недолго. Клементов практически у меня в руках, и времени на его поимку предостаточно, так что волнения тут совершенно излишни. Разумеется, дело хотелось закончить побыстрее, и я, дабы не терять ни минуты, попросила Нину Сергеевну обратиться по указанному мной телефону. Сама же поехала в Ленинский район, на улицу Тархова, где, как выяснил Ваня, проживала красноволосая подружка Данилы с весьма подходящей ее имиджу фамилией Краснова. «Заодно посмотрю, какие у нее ножки. Помнится, Нина Сергеевна говорила, что как у беременной кошки», — подумала я и довольно улыбнулась себе в зеркало заднего обзора.
Ленинский район, один из самых несимпатичных моей привередливой натуре, встретил меня неожиданно начавшимся дождичком, который составлял из капель причудливые узоры на ветровом стекле.
Без труда я нашла улицу Тархова и большую девятиэтажку, окна которой выходили на пустырь, поросший небольшим кустарником. Шоссе делало большую петлю и возвращалось обратно в центр города. Небольшие магазинчики круглосуточной торговли сидели буквально друг на друге, отчего полянка казалась еще меньше.