Если по его рассказам составить биографию — это просто революционная фабрика Клары Цеткин. Он сидел на мордовской зоне за распространение свободной антисоветской литературы. Потом в 91-м стоял в толпе у Белого Дома. (Народ мрет, но защитников Белого Дома все прибавляется.) Потом был в демократической партии, точное название которой всегда путал. Руководил чем-то, писал в газеты и выступал по радио.
— А когда пришел этот кровавый гэбист, мне Лера сразу сказала: «Пусть сдохнет этот проклятый народ, если он не способен воспользоваться демократией и голосует за палачей!»
— Какая Лера?
— Какая? Новодворская. Валерия. Слышал, я думаю?
— Н-ну… Это такая, еще показывали…
— Ну толстая такая, в очках, всем в глаза правду резала! Да она когда-то из телевизора не вылезала.
— Парень, она не вылезала, а мы туда не влезали.
— Так а ты с ней чего… знал, что ли?
— Знал?.. Да мы с ней и с Костей Боровым все либеральное движение в девяностые годы создали!
Борового я помнил. Он на бирже гениально подпрыгнул. И русский флаг километровый создал — по улицам несли. Но этот тут — нормально свистит; ладно. Кайф сломал человеку — все равно что в душу плюнул.
— Я Гайдару еще в девяносто третьем говорил: Егор, ты че воротишь? Народ же обнищает! А он — как же, из номенклатурной семьи, че он в жизни видел. Вот и раздали страну бандитам за чиновничьи взятки.
Этот тезис у нас встречает понимание во всех слоях общества. У всех все отобрать и поделить. Но Седой чем отличается? Ему все поперек. Он оппозиционер по жизни. Если завтра объявят коммунизм — он тут же окажется убежденным борцом за капитализм. В системе сдержек и противовесов он противовес всему.
— Хотел Явлинский укоротить монополистов, чтоб у всех людей была собственность — так сын на рояле играл, его похитили и пальцы переломали, один отрезали и Грише с запиской: «Не уйдешь из политики — пришлем голову». Ну что — он и ушел из политики.
— И че?
— Вернули. И сыновей он в Лондон отправил подальше. И затихарился.
— Кто это сделал, интересно?
— Кто. Фашисты!
— А на хрен нашим фашистам Явлинский?
— А ты вообще где живешь?
— Где и ты. Здесь я живу.
— Ты живешь в фашистском государстве!
— Ну, эт-ты все же загнул. Менты, олигархи, да. А фашистов власть сама гоняет, ну, иногда, так их и не видно.
— Дурашки вы бедные… Не видно ему. ФСБ тебе кто?
— Мне лично ФСБ никто.
— Ошибаешься. Это ты ей никто.
И тут наш Седой впервые (при нас) оседлал своего конька, конька-горбунка, сивку-бурку, клячу с живодерни:
— Сразу после Октябрьской революции — тут же! — создали ЧК: чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. И Железный Феликс взялся за врагов революции. Не выполняешь приказы этих самозванцев? — расстрел. Не сдаешь все сбережения их власти? — расстрел. Не сдал оружие? — расстрел. А главное: социально чуждый? — расстрел! Офицеры, все образованные люди, студенты, да машинистки даже, не говоря о священниках, — врагами были объявлены! А Ленин — телеграммы: «И побольше расстреливать без этой дугацкой волокиты!».