Но «маска», которую вновь надел на себя писатель, слишком тесно пристала к его лицу. И это стало для него трагедией. Анархически настроенные друзья объяснили его поведение в конце жизни возвращением к анархическому образу мыслей. Они попросту мерили его на свой аршин. В действительности Гашек не изменил своему «большевистскому» прошлому. Возвращение к анархическому образу жизни — а отнюдь не к анархическим убеждениям — было местью гения обывательскому окружению. Гашек упрямо разыгрывал трагикомический фарс о последнем представителе пражской богемы, и в жертву «роли» приносил и свое здоровье, расстроенное перенесенным в России тифом, и в какой-то мере даже свое творчество. А к тому, что он писал, автор «Швейка», все еще не до конца уверенный, подлинная ли это литература, впервые начинал относиться серьезно. Работа над книгой, которую он собирался завершить за два месяца, продвигалась медленно. Деятельная натура Гашека не позволяла ему подолгу засиживаться за письменным столом, и его первому издательскому компаньону — Франтишеку Сауэру — приходилось буквально запирать неугомонного сочинителя под замок. Но, надолго отрываясь от работы над романом, Гашек в то же время продолжал творить «Швейка», проверяя еще не написанные главы на слушателях из народа и обогащая будущие страницы своей сатирической эпопеи наблюдениями, анекдотами, словечками, почерпнутыми непосредственно в народной среде.
Последние годы жизни писателя связаны с местечком Липнице в Юго-Восточной Чехии, куда в сентябре 1921 года увез его художник Ярослав Панушка. Состояние здоровья Гашека все ухудшалось. Он уже не мог писать, не мог выходить из собственного домика, куда перебрался в октябре 1922 года (ранее он жил в местном трактире). 29 декабря Гашек в последний раз диктовал «Швейка». В четыре часа утра 3 января 1923 года он подписал свое завещание, сказал: «Швейк тяжко умирает», — и отвернулся к стене. Через несколько часов его не стало. На похоронах из чешского литературно-художественного мира присутствовал один Ярослав Панушка. Пражские друзья Гашека не поверили сообщению о его смерти, считая, что это очередная шуточная мистификация.
«Похождения бравого солдата Швейка» вобрали в себя весь жизненный и творческий опыт Гашека.
В значительной степени это автобиографический роман. Писатель вновь возвращается к эпизодам, героем которых был сам. Многие из них уже ранее послужили материалом для его юморесок. Но теперь личный опыт осмысливается им как опыт народа, опыт истории. И авторское «я» растворяется в десятках персонажей. Причем наиболее щедро чертами характера и биографии Гашека наделены Швейк и вольноопределяющийся Марек. Именно с этими двумя персонажами и связано в книге положительное начало. Гашек не стремится встать в позу бесстрастного повествователя и не скрывает своих симпатий. В сатирико-публицистических вступлениях к отдельным главам и комментариях по ходу действия мы постоянно слышим авторский голос. И все же перед нами не плод субъективистской иронии, а широкое эпическое полотно, одно из самых объективных исторических свидетельств в мировой сатирической литературе. «Эта книга представляет собой историческую картину определенной эпохи», — подчеркивал сам Гашек в послесловии к первой части романа.