На новом месте Хасле тоже сперва приходилось непросто. Здесь надо было забыть о своем мужском достоинстве и привыкать вести себя как девчонка. На всю школу был только один мужской туалет, для учителей и гостей заведения, учеников туда, естественно, не пускали. Пришлось ходить в девчачий и учиться писать сидя. Слава богам, он был не единственным мальчиком в школе, к таким здесь уже привыкли и совершенно не стеснялись, правда, и за мальчиков их не считали. Такие же, мол, девчонки, только ходят в брюках. Хаслис научился откликаться на имя Хасла, говорить о себе исключительно в женском роде, не стесняться в раздевалке перед спортивными занятиями, варить суп, шить и штопать не хуже настоящих девчонок. В постижении школьных премудростей он одноклассницам ничуть не уступал, букой не был, и они его обществом не манкировали, принимали в свою компанию, правда, не как мальчика, а как еще одну подружку.
Если в школе ему прижиться удалось, то на улице дела обстояли куда хуже. Каждый встречный пацан норовил прицепиться, и, чтобы не побили ненароком, пришлось заплетать волосы в косу. Руками трогать перестали, но зато оскорбительных насмешек Хасле теперь пришлось выслушивать еще больше. Приходилось терпеть их, сжав зубы, ведь этим крикунам только дай повод пустить в ход кулаки! Ни к одному мальчику, если не считать своих товарищей по несчастью, он теперь подойти просто не осмеливался.
Четвертую по счету диспансеризацию Хасла проходил уже в статусе ученика женской школы, «мальчика-девочки», как почти официально величали таких ребят врачи, или «недопацана» по терминологии уличных мальчишек. Осматривали его на сей раз куда менее тщательно и как-то поверхностно, в отличие от одноклассниц. Будущее репродуктивное здоровье недопацанов явно никого не интересовало, в кабинет функциональных исследований их не посылали, а страшных процедурных по исследованию болевых синдромов в этой девичьей поликлинике, оказывается, не было вообще. Ну, хоть в чем-то ему повезло.
Пообвыкшись к шестому классу в девичьей роли, Хасла стал задумываться о своей дальнейшей судьбе после окончания школы и в этой связи заинтересовался, так сказать, историей вопроса, зарывшись в доступную школьникам историческую литературу. Оказалось, что подобные ему субъекты известны были во Франгуле с древнейших времен, именно они пополняли жреческое сословие. Примерить на себя роль служителя богов очень хотелось, но увы, в тех же книгах утверждалось, что непременным условием посвящения в жрецы была кастрация, а вот этого Хасле пока никак не хотелось. На последнем медосмотре, когда он пожаловался хирургу, что с ним иногда ночью творится что-то не то, тот в ответ цинично предложил ампутировать Хасле яички, чтобы он совсем стал похож на девочку и в дальнейшем не имел никаких проблем. Предложение было отвергнуто с гневом и со слезами, все же что-то мальчишеское в Хасле еще оставалось, и решиться на такую операцию было все равно, что предать себя.