— Бога ради, отдай ему лошадей! — взорвался Слокум. Барлоу повернулся на звук его голоса и уничтожающе посмотрел на него.
— Заткнись, черт тебя возьми, и не лезь в это дело! — нервно предупредил его И. В.
— Дерьмо! Рэйли, ну раскинь ты мозгами! У нас же на поезде женщины!
Барлоу презрительно выпятил челюсть и покачал головой.
— Нам нужны все лошади до последней!
Слокум тяжело вздохнул и посмотрел на вождя. Как большинство шушунов, он и его люди были коротконогими, темнокожими, одеждой им служили выделанные шкуры антилопы и буйвола, разукрашенные дюжиной красок. Одежда была отделана скальпированными локонами и горностаем, головные уборы были из орлиных перьев. Все до одного они носили прямые черные волосы с пробором посредине, смазывая их медвежьим жиром.
Но-ен-со-пикс был еще украшен и ожерельем из человеческих пальцев. Лишь однажды Слокум видел подобное украшение — в шайенской деревушке в Бигхорнских горах. Шайенский воин убил восемь противников и, чтобы доказать это, отрубал у каждого средний палец. Но-ен-со-пикс использовал для ожерелья только один комплект пальцев, оставив их счастливого законного владельца с копьем в спине.
— Все назад в поезд, кроме Ханикатта! — прорычал Барлоу. — Ты останешься со мной. Кассиди!
— Да, Рэйли?
— Приготовься к движению!
— Ты что, всерьез? — Высунувшись из кабины, Кассиди показал на хвостовую часть поезда. — Ты предлагаешь ехать прямо на камни или в объезд?
— Подай назад и прорывайся вперед!
— Куда назад? — Второй завал позади поезда был уже готов. Барлоу громко выругался.
— Черт, я что, не сказал, чтобы все вернулись в поезд?
— Дай им этих проклятых лошадей! — завопил Слокум, пока все взбирались в вагоны.
Барлоу схватился за ружье. Но-ен-со-пикс и его люди резко напряглись, а лошади стали бить копытами землю. Но Барлоу, не обращая внимания на индейцев, нацелил ружье на Слокума.
— Все по вагонам! Ханикатт, иди сюда!
Теперь все вернулись в вагоны, собрались у окон и смотрели, как Ханикатт переводит речь Барлоу. Переговоры были в разгаре, когда выстрел нарушил тишину и вождь упал со своей лошади. Тут все словно взорвалось. В грудь Ханикатта попала стрела, и он упал замертво. Барлоу взобрался в вагон, двигаясь удивительно резво для своих габаритов. Женщины начали визжать, а мужчины стрелять. Индейцы разбежались в разные стороны. От поезда их отделяло не более десяти ярдов. После оглушительного раската выстрелов, последовавших за первым, можно было считать, что, по крайней мере, половина отряда уничтожена. Убито было, впрочем, всего четыре индейца. Классический пример пальбы, подумал Слокум, когда никто не прицеливается и не думает, прежде чем выстрелить. В каждого из четырех убитых всадили по десятку, а то и по дюжине пуль, зато все остальные преспокойно ускакали и вступили в бой, окружив поезд. Они стреляли из старых ружей «Шарп», еще более старых «Генри» и не гнушались точно пускаемыми стрелами.