– Оттуда! – огрызнулся Алекс. – Сколько раз отец наказывал мне не баловаться с его фототехникой! Вот слушался бы отца, и он бы еще жил по сию пору!
Она снова уставилась на его жестко очерченный профиль. Алекс в эту минуту выглядел таким одиноким, таким несчастным. Ей хотелось помочь ему, облегчить его страдания, но как? Он ведь и близко не подпустит ее к себе. Гордец! Человек, не привыкший проигрывать, не терпящий чужой некомпетентности, не боящийся никаких вызовов извне. И вот этот человек почти готов убить себя за то, что не смог предотвратить нечто такое, что невозможно было предотвратить.
– Страшно, да? – неожиданно вырвалось у нее. – Страшно жить с осознанием того, что все, что ты знал о своих близких и о себе, все это ложь. Ужасное чувство!
– Настоящий ад! – едва слышно пробормотал он.
– Ну, так вот! Пусть вам послужит слабым утешением, что вы не один такой. В моей жизни тоже с некоторых пор все пошло кувырком. Значит, нас уже двое.
Он снова повернулся к ней и впился долгим пристальным взглядом. Туман становился все гуще, и она с трудом различала черты его лица. Сырость напитала влагой их одежду, она проникала под кожу и пронизывала насквозь все тело. Казалось, густая пелена тумана объяла их со всех сторон, и они плывут в этом тумане на каком-то невидимом острове, одни в целом мире, тщетно пытаясь отыскать свою правду.
Она содрогнулась от холода, и Алекс призывно открыл ей руки. Джулия даже не поняла, кто первым сделал движение навстречу, потому что уже в следующее мгновение ее груди уперлись в его тело, и он закрыл ей рот страстным поцелуем. И ей сразу же стало жарко. Живительное тепло побежало по ее жилам, и она впитывала и впитывала его, словно губка, а поцелуй все длился и длился, пронизывая сладостной дрожью все тело от головы и до кончиков ног. Думать не хотелось. Ни о чем не хотелось вспоминать. Напротив! В эту секунду Джулии хотелось забыть обо всем.
Его губы были солеными на вкус от морских брызг. Он целовал ее жадно, страстно, ненасытно, и прочь отступало все то, что истерзало ее душу в последние дни: печаль, тоска, неуверенность, страх… Все плохое умчалось куда-то прочь в диком танце, в котором сплелись их языки. Алекс гладил ее волосы, притягивая к себе все ближе и ближе, чтобы она не смогла оторваться от его уст. Все отступило в тень, все превратилось в мираж, реальным был только этот миг и их поцелуй, и Джулии хотелось, чтобы он длился вечно. Но вот наконец они оторвались друг от друга. Горячее дыхание вырвалось изо рта и превратилось в тонкую струйку пара, устремившуюся вверх.