Все было в порядке, кажется он ничего не забыл, можно было нести их мастеру, но не хотелось так, сразу расставаться с ними. Он перебирал их в руках, сверкающие, тяжелые готовые изделия. Сейчас хорошо бы пустить их немедленно в дело. Дали бы ему привернуть штук сто гаек, собрать какую-нибудь машину, например самоходный комбайн, чтобы он тут же, сразу пошел по просторному пшеничному полю…
Когда Митя заканчивал очередную работу, ему всегда было немножко тоскливо, что тот инструмент, который он делает, будет жить неизвестной ему жизнью, в других руках; жалко было, что он, Митя, не видит собственными глазами, как станет работать его изделие, плод его труда и мастерства; ведь инструмент только тогда начнет действовать и приносить пользу, когда уйдет из Митиных рук.
Дня через три пришел день первой получки. Деньги были совсем небольшие, у каждого из этих ребят бывали и покрупнее, но то были родительские деньги, а это — заработанные собственным трудом. Сначала Митя хотел было отправить их матери, но потом постеснялся, что очень уж это маленькая сумма, и оставил их у себя. Они лежали в его тумбочке, и Митя все никак не мог придумать, куда бы их истратить. Покупать халву и конфеты, как сделал это Сережа Бойков, казалось ему глупым употреблением первой получки, и он ждал случая, когда смог бы распорядиться ими как следует.
Договорившись с Фунтиковым, что он пойдет вместе с его родителями гулять по Москве, Митя забежал к себе в комнату и, вынув деньги из тумбочки (они так и лежали в конверте, как были получены в бухгалтерии), положил их в карман гимнастерки. Мало ли зачем могут понадобиться деньги человеку, гуляющему со своими друзьями по столице!
Шли так: впереди Иван Андреевич с сыном, за ним Екатерина Степановна с ребятами. Сереже хотелось разговаривать со всеми своими спутниками сразу, поэтому он перебегал от Ивана Андреевича к Екатерине Степановне, уговаривая полюбоваться то домом, то сквером, то памятником. Он готов был объяснять даже то, что не требовало никакого объяснения.
— Вот это, пожалуйста, милиционер. Видите, в той будочке? Он сейчас даст нам зеленый свет, и мы перейдем на другую сторону. А это «победа» проехала, у нее четыре цилиндра…
Сережа знал Москву лучше своих приятелей: два года он прожил в детдоме на Пятницкой.
Когда его спутники останавливались в восхищении перед каким-нибудь зданием, Сережа не давал им долго задерживаться.
— Это что! — говорил он. — Вот я вам сейчас покажу такое, что вы ахнете!..
Но стоило прийти к тому месту, куда он так спешил, как сразу же раздавалось: «Это что!»