— Почему я? — обиженно взвыл Индекс.
— Потому что направил оружие на своего брата по клану. Когда прибудут ребята из подкрепления, дождитесь пока брамины успокоятся, и отгоните стадо в Джанкой. Но только когда они успокоятся! Иначе ты видел, что будет.
— Есть, — уныло ответил провинившийся.
— А что с этой штукой делать будем? — Пошта кивнул на машину с излучателем. Штемпель немного подумал, после чего достал из седельной сумки пару гранат Ф1 и протянул их юному листоноше.
— Конечно, Филателист моего решения не одобрит, но поймет. Отгони эту дрянь подальше и взорви к чертовой матери.
— Но как же... — опешил Пошта. Остальные новобранцы также посмотрели на командира с недоумением, — Это же новая технология! Её можно использовать во благо...
— Поверьте мне, ребята, далеко не все технологии идут во благо человечеству. Из-за подобных изобретений наш мир и оказался в этой помойке, которую вы привыкли называть жизнью. Надеюсь, Пошта, когда-нибудь ты это поймешь.
Новобранцы поспешили выполнить поручения своего командира. Поглощенные своими делами, листоноши не заметили, как в отдалении появилась одинокая фигура. Человек, задрапированный черной тканью, чье лицо скрывала украшенная затейливой чеканкой серебряная маска, наблюдал за листоншами через мощный бинокль военного образца.
Человек в маске что-то бормотал себе под нос и переводил окуляры с одного новобранца на другого. Глядя на то, как они уничтожили автомобиль с излучателем, наблюдатель расхохотался. Его смех, приглушенный маской, больше напоминал глухую барабанную дробь.
— Ваше время ещё не пришло, листоноши. Но мы ещё встретимся.
От Феодосии до Керчи по трассе — чуть меньше ста километров. Для пешехода — огромное расстояние, на переделанном же безумным ученым Уткиным «Мародере», делающем по тридцатке в час, его можно преодолеть очень быстро. Точнее, можно было бы преодолеть, сохранись трасса и не встречайся по пути неприятных и неизбежных неожиданностей.
Первая часть пути шла вдоль моря — из Феодосии в сторону Берегового.
Город прощался с листоношами и примкнувшим к ним севастопольцем, будто с дальними и нелюбимыми родственниками — с молчаливым облегчением. Никто не вышел из домов, никто не полюбопытствовал, кто же тут рассекает на громогласном джипе, еще и дымящем, как «буржуйка», даже ограбить не попытались. Шоссе шло вдоль моря. По левую руку тянулись невысокие сопки, покрытые выжженной жесткой травой.
Бандерольке нравились эти места.
На уроках истории, обязательных для каждого листоноши, она усвоила: Феодосия — один из древнейших городов Крыма, грецкая колония. Был такой народ — грецки, разводили орехи, жали из них масло и торговали по всей Европе. Кажется, гречку тоже они культивировали. Как бы то ни было, зажиточные купцы основали в Крыму поселение — Феодосию. Кажется, ссылали туда собственных ханов, проигравших на Олий-Пильских играх. Про игры Бандеролька запомнила потому, как видела в них пример мудрости древних: вместо того, чтобы устраивать Катастрофу или идти рать на рать, грецки выставляли собственных ханов и просто влиятельных людей на соревнования. Метали пушечные ядра, кидались копьями и, кажется, бегали на высоких, как табуретки, сандалиях. Проигравший отправлялся в Феодосию, бывшую тогда городом северным — то ли относительно грецкой метрополии, то ли потому, что климат был неласков, только-только закончился ледниковый период.