- Мало ли, что тебя обследовали! Теперь ты приписан к нашей поликлинике, мне надо убедиться, что у тебя нормальный прикус, что нет кариеса или парадонтоза, — не отступал стоматолог. — Может, тебе уже зубы лечить пора!
- Во-первых, не пора, а во-вторых, я к своим частным зубам всяких государственных халтурщиков все равно не подпускаю! — издевался Влад. — Мой папаша вон тоже сперва в государственной поликлинике зубы лечил, а потом, когда ему надо было коронки ставить, оказалось, что эти шаромыжники ему в зубе обломок бура запломбировали, да еще и сообщить о том не удосужились! С тех пор он в бесплатные поликлиники ни ногой, только у частников лечится и мне иного не позволяет!
Побуревший от ярости стоматолог все-таки вынудил Влада распахнуть рот, попросту зажав ему ноздри своей ручищей. Представшая его взору картина поразила его до глубины души:
- Вот это клыки-и-и! Что у твоей гориллы… И ты еще утверждаешь, что с зубами у тебя все нормально?! Да они ж наверняка мешают тебе пищу перетирать.
- А нафига мне ее перетирать? Я что — корова?! — возмущался Влад, мотая головой в надежде вырвать свой нос из чужого захвата.
- Сиди смирно! Кстати, у многих млекопитающих большие клыки часто портятся. Гораздо чаще, чем более мелкие зубы. Посмотрим, может и у тебя они уже подгнивать начали… — с этими словами врач ввел Владу в полость рта маленькое зеркальце на тонкой металлической ручке, выпустив при этом нос мальчика.
- Плохие, говорите? Ну так глядите, какие они плохие! — выпалил Влад и с силой сомкнул клыки.
Металлическая ручка при этом хрустнула, а оставшееся во рту зеркальце мальчик тут же выплюнул прямо в лицо стоматологу, в шоке взирающему на оставшийся в его руке обломок инструмента. После всего этого Влад, естественно, был немедленно выгнан из кабинета.
Как ни удивительно, превыше всех забав Влад ценил вечера, проводимые им в обществе отчима в его рабочем кабинете. Оказавшись в последнее время без спонсоров, Тверинцев несколько отошел от церковных дел и стал преподавать философию в одном из частных университетов. Тексты своих будущих лекций он сперва обкатывал на Владе.
Николаю Игнатьевичу такое совместное пребывание тоже доставляло немалое удовольствие. «Господи, ну что за болваны решили, что начинать преподавать философию надо только учащимся высшей школы!» — думал он, умиленно взирая на внимательно слушающего Влада. — «Ведь еще в древних Афинах философы, и даже сам Сократ, специально приходили в палестры, чтобы беседовать там с мальчиками вот такого же восприимчивого возраста! На первый взгляд шалопай, на месте не удержишь, а как слушает, и ведь заметно, что почти все понимает, а если в чем сходу и не разберется, так обязательно потом попросит, чтобы разъяснили. Ну где вы еще таких благодарных учеников найдете! Вот кого надо мудрости учить, а не прыщавых юнцов, у которых уже одни девки да пиво на уме!»