На что я только равнодушно пожал плечами да продолжил наступать на пятящегося графа. И в три шага настигнув его, с каким-то неожиданным умилением подумал:
«Музыка льется со всех сторон, в центре зала неотразимые дамы в танце кружатся… И на этом чарующем фоне тихо-тихо льется алая кровь, растекаясь ручьями по белому мрамору пола, нет-нет да и раздастся последний человеческий вздох… Красота!»
– Бом-м! – издал негромкий гулкий звон окутавший графа кинетический щит.
И руку мне опять пронзило болью… Что неимоверно, непередаваемо взъярило меня. До такой степени, что я практически утратил способность здраво рассуждать. И продолжил со все увеличивающейся силой наносить удары кулаком в области морды лица графа. Не достигая своей цели, но продолжая предпринимать все новые попытки. Хотя для того, чтобы обойти кинетическую защиту, следовало бы, наоборот, уменьшить силу и скорость удара.
– Бом-м! Бом-м! – все сильней звенел окружающий Клива щит, и все шире расползалась, разрасталась возникающая в месте удара голубоватая льдинка, не успевая истаивать… А я продолжал, зло оскалившись, наседать на пятящегося врага. Постоянно ускользающего от меня из-за того, что его защита уже не справлялась в полном объеме с компенсацией ударной энергии и частично передавала ее дальше… Отталкивая этого трусливого гаденыша и придавая его движению дополнительное ускорение. Отчего Клив так смешно ногами мельтешил, ступая ими чуть ли не по воздуху.
Но я все не отставал… Скользящий шаг вперед – удар, шаг вперед – удар…
Впрочем, это бегство с преследованием продолжалось совсем недолго, от силы несколько секунд, так как вскоре мой противник уперся спиной в стену. И хотя он продолжал загребать ногами, пытаясь отодвинуться еще дальше от меня, ничего у него не получалось. Только скользили бессильно по натертому мраморному полу его лакированные туфли. Очень крепкая, видать, попалась стена. И так просто спиной ее не проломить. Хотя белый как полотно Клив максимум усилий для этого прилагал, страстно мечтая убраться куда подальше от меня.
– Бом! Бом! Бом! – продолжал издавать негромкий гулкий звон кинетический щит, в который раз за разом, через неуловимо короткие промежутки времени, врезался мой кулак.
И, ярясь на непрошибаемую голубоватую льдину, что полностью скрыла за собой ненавистную рожу Клива, я все наращивал силу ударов. Обрушивая их на щит с равномерной монотонностью и беспощадной мощью какого-то механического молота. Из тех, что дробят огромные каменные глыбы в мелкую щебенку для подсыпки дорог…
– Бом-м-м! – не выдержав сокрушительного удара, разбилась, разлетелась искрящимися осколками льдина кинетического щита. Одновременно с этим громко хрустнул, рассыпался крупный алмаз в золотой броши, небрежно приколотой к вороту камзола графа. И на этом фоне, да под непрекращающуюся развеселую музыку, практически затерялось совсем негромкое, но весьма увесистое: – Бух!