— Улавливаю, — подтвердил Сваргунихин, тяжело дыша от волнения. — Что я должен делать?
— Ты достанешь обстановку, — сказал Умудренский, — а я тебя пущу в кадр. Вот у меня списочек вещей первой необходимости… Пальмочки. Три запасных телефончика. Ковры-самоцветы. И позвони, не забудь, в филармонию — там обещали вазу какой-то Турнепсовой…
— Многовато, — проглядывая список, заметил Сваргунихин. — Но ради будущей автобиографии поднатужусь. Это я возьму там… это дадут здесь… это займу… это обменяю… А в какой кадр ты меня пустишь?
— В таких случаях что снимают? Как накладные на подпись приносят или как начальник с сотрудником беседует. Иногда — совещание. Я буду беседовать с Калинкиным как сотрудник. А ты давать бумаги на визу… Завтра приходи пораньше — подробности отрепетируем на месте. Нужно все заранее учесть. Плановость — великая вещь. На вдохновенье надейся, а сам не плошай. Ты все расслышал как следует? Не перепутаешь? Момент исторический!
— А может, для Калинкина еще букет цветов купить, на стол поставить? — неуверенно спросил Сваргунихин.
— Это уже будет подхалимаж, — возразил Умудренский. — Делай, как говорят. Понял?
— Расслышал. Главное, чтобы все было, как ты рассчитываешь.
— У меня не сорвется. У меня все рассчитано на сорок ходов вперед. Учись, брат, предусмотрительности! Раз съемка назначена на десять, то вещи заказывай к семи, — значит, к девяти только доставят… И вообще учти, в смысле времени всегда надо страховаться: на собрания приходи на два часа позже, в очередь за апельсинами становись на два часа раньше. И так и так попадешь к открытию. Тебе трудно — ты глухой. Ты всего уловить не можешь. И вообще как ты работаешь — непонятно.
— Раз ты мне, Умудренский, доверие оказываешь, — сказал Сваргунихин, пряча список реквизита в карман, — то и я тебе довериться могу… Здесь нас никто не подслушивает?
И Сваргунихин, прислушиваясь, повел своими капустными ушами… А затем в общих чертах рассказал о том, как он стал глухим.
РАССКАЗ О ТОМ, КАК СВАРГУНИХИН РАБОТАЛ ЛОДОЧНИКОМ, ОБУЧАЛ ПОПУГАЕВ ПОДХАЛИМАЖУ, ТОРГОВАЛ НЕБОМ, РУКОВОДИЛ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМОЙ И КАК ДОШЕЛ ДО ЖИЗНИ ТАКОЙ, ЧТО СТАЛ СОЮЗНИКОМ УМУДРЕНСКОГО
Было время, когда Сваргунихин на свои барабанные перепонки не жаловался и как работник особой ценности не представлял. Юный Сваргунихин начинал свою карьеру простым лодочником-перевозчиком. С утра до вечера он совершал рейсы по озеру, перевозя людей с шумного берега, на котором раскинулся город, на тихий, противоположный берег, под сень дубравы. И обратно. Все было бы ничего, если бы Сваргунихина не грызла зависть. Его сослуживец, глухой лодочник дед Kypoeд зарабатывал в два раза больше. На первый взгляд это казалось странным: Сваргунихин и греб резвее и проворнее был. А за дедом угнаться не мог. Объяснялось это дедовской глухотой, о которой знали все в городке. Именно поэтому его и предпочитали влюбленные парочки, которые согласно лирической традиции любят побеседовать без свидетелей. По той же причине лодку с дедом часто нанимали какие-то подозрительные люди, которые переправлялись на ту сторону озера для того, чтобы поговорить наедине о своих грязных делишках. Немалый доход приносили деду и начинающие певицы, которые отплывали как можно дальше от населенного пункта и там тренировали свои голосовые связки. Всех этих клиентов дед устраивал потому, что был глух, как весло.