Фельетон восьмой. Разговор Поросенка с Чайником
Гроздья ламп у входа в парк сверкали так ослепительно, словно именно в этот вечер они хотели перегореть. Над кассами были сооружены антресоли. Музыканты в карнавальных костюмах — четыре осла, четыре козла, четыре проказницы-мартышки и четыре косолапых мишки — трубили «Входной марш». Этот же марш играли другие оркестры в глубине парка, и казалось, эхо, специально нанятое дирекцией на сегодняшний маскарад, повторяет одну и ту же музыкальную фразу по нескольку раз.
Белый круглоносый фаэтон № 777, похожий на летний модельный полуботинок, сигналил беспрестанно, но карнавальная толпа подавалась лишь на шаг и снова смыкала ряды. Наконец автомобиль, сообразив, очевидно, что все его лошадиные силы бессильны перед толпой, забился в щель между двумя ларьками и затих. Из-за руля вылез долгогривый молодой человек в пиджаке по колено и в яркоклетчатых брюках. Пощипывая тоненькие, похожие на крысиные хвостики усы, он недовольно оглядел вливающуюся в парк толпу.
— Пропал весь эффект, — пробормотал он, — придется итти пешком…
Двое юношей с полупогончиками горного вуза на плечах внимательно следили за владельцем белого лимузина.
— Я бы подошел к этому субтильному типу, — произнес худенький студент с озорными глазами, — взял бы его за шиворот…
— Подожди, — сказал широкоплечий, — посмотрим, куда он пойдет. Наверное, к тупику свиданий… Интересно, кто его очередная жертва?
Долгогривый собственник клетчатых штанов действительно стал пробираться к тупику.
Кругом шумел карнавальный прибой. Грохотали залпы хлопушек. Шипя, как змеи, сгорали карманные фейерверки.
Вздымались тучи конфетти, и молнии серпантина рассекали их.
Среди быстротечной маскарадной толпы выделялся табунок незамаскированных молодых людей. Юноши и девушки стояли смирно, занимая все пространство между электрочасами и оклеенным афишами забором. Это было традиционное место встреч, называемое «тупиком свиданий».
Тупик переживал напряженные часы. Он был наполнен влюбленными до отказа. Когда долгогривый молодой человек втиснулся в ряды ожидающих, то среди них произошло некоторое оживление.
— Салонный лев вышел на охоту! — довольно громко сказал кто-то.
— Грива львиная, а грудь воробьиная…
Владелец белого фаэтона презрительно передернул плечами.
— Это сынок драматурга Бомаршова, — объяснял какой-то старожил тупика свиданий своему компаньону. — Ну, того, о котором в газетах говорят, будто он написал что-то такое не то эпохальное, не то фундаментальное. Живет на папашины деньги. Известный трутень по имени Альбертик.