— Да-а, — растерянно протянул Юрий. — Сложновато.
— И вот такие «сложноватости», браток, на каждом шагу. А ведь нужно еще уточнить многое: кто ворует кожи с комбината, что из них шьют, куда сбывают изделия? Дело проясняется постепенно… Вот пришел к нам ты, другой, третий… Да и сотрудники наши не спят…
Разговор прервал дежурный милиционер, который смущенно доложил:
— Там, на крыльце, этот гражданин (он кивнул на Можаева) оставил приятеля, так тот волнуется. Спрашивает, когда завтра передачу принимают…
Юрий улыбнулся и встал.
— Я злоупотребил терпением своего друга. Мне пора итти. Рад, что мы встретились. Мне теперь легче станет на душе.
Бывшие моряки простились.
— Так держи связь, браток, — напутствовал Юрия капитан.
— Есть держать связь!
Мартын бродил вдоль фасада дома милиции и заглядывал в окна.
— Так вот, Март, — сказал Юрий, — пожалуй, не придется нам заниматься только своим делом, а Самозванцеву — своим.
И Мартын, забыв о том, что «все молочное — его самое любимое блюдо», прошел мимо кафе «Ацидофилин», — так заинтересовал его рассказ Юрия о встрече с начальником милиции.
Операторы шагали, не обращая внимания на болтающиеся над их головами круги и треугольники с перечеркнутыми гусями и коровьими головами; на задиристых коз, хождение которых по магистралям города забыли запретить. Оставлены были без внимания и веселенькие лаконичные плакатики «ШТРАФ ОДИН РУБЛЬ» (причем нигде не было указано, за что именно взималась такая сумма).
На древних, вылинявших заборах ветерок шевелил свежие наклейки: «ОСТОРОЖНО: ОКРАШЕНО!»
Фельетон шестнадцатый. Сады Восьмирамиды
— Отец города у себя? — проскользнув в приемную и. о. председателя Кудеяровского горсовета Закусил-Удилова, спросил Сваргунихин.
— Ой, вы меня напугали! — воскликнула секретарша. — Я даже не слышала, как вы вошли! Нет, нет! Туда лучше не ходите, — кивнула она в сторону кабинета, — у и. о. короткое замыкание. Уже голосом охрип, и на обоих кулаках синяки — стол-то дубовый все-таки.
— Кого? — переспросил Сваргунихин и, бесшумно приоткрыв дверь, юркнул к Закусил-Удилову.
— Беда с этим новым сотрудником, — сочувственно вздохнула секретарша. — Глух, бедняга! Ох, и даст ему сейчас жару наш и. о.!
Действительно, из кабинета донесся хриплый вопль:
— Кто посмел?!
И следом наступила гробовая тишина.
— Мистика! — поразилась секретарша. — Укрощение укротителя!
— Кто посмел?! — прохрипел Закусил-Удилов и уставился на храбреца телячьими очами. — А, это ты! — уже спокойно добавил он.
— Кому? — по привычке приставил ладонь к уху Сваргунихин, но спохватился и уточнил: — Это я.