А Катя носила черное. Она с мстительным удовольствием натягивала полинявшие бесформенные вещи, испорченные покраской, и так выходила на летнюю улицу. Вдобавок она даже в летний зной постоянно зябла и не расставалась с шерстяной кофточкой.
Прохожие оглядывались ей вслед, некоторые выразительно крутили пальцем у виска — чокнутая!
В своем нелепом наряде Катя напоминала старушку. Пепельные волосы теперь стали казаться тронутыми сединой, а плечи горбились, точно на них давил груз прожитых лет…
Но без особой нужды Катя и на улицу старалась не выходить — только если необходимо купить что-то, а Федора утруждать неловко.
Большую часть времени она проводила в четырех стенах его квартиры, словно обрекла себя на добровольное затворничество.
Кругом бушевало красками лето, а в Катиной душе продолжалась зима…
Что бы она ни делала, мысли все время возвращались к Диме.
Как он там? Чем сейчас занят? А вдруг он начал с кем-нибудь встречаться? Вдруг ему понравилась какая-нибудь девушка? Вот их сейчас ходит сколько — красивых и откровенно полуобнаженных! Ведь теплое время года самой природой назначено для брачного периода…
Нет, судьба не может быть к ней так жестока… В сказках так не бывает. В сказках всегда виноватый ходит-бродит, вину свою искупает, любовь возвращает, а его ждут, чтобы в конце концов даровать прощение…
Вот Димочка соскучится, поймет, как ему все же плохо без Кати, и простит ее. И станут они вновь жить-поживать да добра наживать…
Но скоро только сказки сказываются, а в жизни один день тянется до бесконечности, цепляется за другой, и длинная цепь однообразно похожих будней кажется нескончаемой.
— Катюша, давай пойдем погуляем, — предлагал Федор.
— Иди один, мне не хочется, — скучно отказывалась она.
— Жара-то какая! Поехали в Серебряный Бор, искупаемся!
— Ну что ты! — пугалась она. — Мне холодно! — и куталась в свою жуткую кофту.
Интересно, поверит ли Дима в то, что, проведя несколько месяцев один на один с мужчиной в одной комнате, Катя ни разу не согрешила?
Не поверит. После того, как она так обманула его доверие…
Катя обтерла раскладушку тряпочкой и поставила в угол. Нехорошо, что хозяин спит на этом шатком сооружении, а она заняла весь диван.
Под тяжелым телом Федора хилые алюминиевые дужки скрипели, а брезентовое полотнище потрескивало. Кате каждый раз казалось, что оно оторвется от пружинок, и Федор рухнет на пол.
Первое время, заслышав посреди ночи скрип раскладушки, Катя испуганно замирала и съеживалась под одеялом, сдерживая дыхание, чтоб лишний раз не привлекать к себе внимание.