— Почему?
— Примета такая: выходя из тюрьмы — не оглядывайся, не то непременно в нее вернешься.
— Да? Спасибо, дяденька.
— На здоровье, тетенька. Тебе туда. — Толстым красным пальцем он ткнул в сторону арки. — И смотри не попадайся больше!
От испуга ноги сделались как деревянные. Катя сделала несколько несмелых шагов в указанном направлении. И тут, выступив из тополиного белого марева, путь ей преградили две высокие мужские фигуры.
Это были молодые парни, однако — тоже в серой милицейской форме:
— Постой-ка!
Катя, растерявшись, повторила:
— Я могу справку…
— От венеролога? — рассмеялись ей в ответ. — Это не лишнее. Мы как раз хотели тебя пригласить. Праздник, а женского общества нам не хватает. Ты что пьешь?
— Я не пью! — твердо ответила Катя. — И вообще меня ждут. Извините.
— А жаль. Ты ничего, своеобразная, — мирно посетовали они и расступились.
Но в ту же минуту еще один милиционер выступил ей навстречу из круговерти тополиного пуха. Теперь это была женщина, затянутая в облегающий парадный форменный китель с капитанскими погонами.
— Справка у меня! На грудь ее, что ли, приколоть? — отчаянно выкрикнула Катя. — Откуда вас тут столько?
— Что? — удивилась женщина-капитан. — А, амнистированная! Понятно. Я у вас просто огоньку хотела попросить.
— Я не курю.
— Я тоже. Хотела маленький фейерверк устроить, пух на земле поджечь. А то у моей собаки аллергия, чихает бедная. А не выгуливать — нельзя, она у меня чистюля, воспитанная, дома облегчаться не привыкла.
— Дома? Вы что, прямо тут и живете?
— Не в тюрьме, конечно. Просто здесь, — она кивнула на подъезды, — ведомственные квартиры сотрудников МВД.
— Уф! — Катя перевела дух.
— Ты давай к маме беги, несмышленыш, — по-доброму напутствовала женщина-капитан. Похоже, что она работала в детской комнате, с несовершеннолетними. — И не надо нас, милицейских, так бояться! Мы не монстры.
«Все хорошо, что хорошо кончается. А плохое и страшное теперь кончилось. Навсегда!
Самые страшные монстры сидели во мне самой, глубоко внутри, но я справилась с ними. Собственными силами и по собственной воле.
Вольному — воля, спасенному — рай.
Попробуем же построить рай на земле! Может, получится?»
Что это — топографический идиотизм? Или на трезвую голову, не замутненную алкоголем и наркотиками, все выглядит по-другому? Ну, что тогда она плутала в поисках собственного жилища — это не мудрено: почти все время была напичкана «дрянью», а потому в невменяемом состоянии. Но теперь?
Ах да! Просто без нее тут наступило лето, и проходные дворы превратились в тенистые парки. А вместо длинного ряда палаток теперь стоят симпатичные стеклянные павильончики с лесенками и башенками. Дома, правда, так и остались одинаковыми и безликими, но это уже не такая большая проблема.